с твоим отцом много врагов. Зависть – самое отвратительное чувство. Оно может сделать из человека животное, которое готово на всё, чтобы сделать твою идеальную жизнь ужасной.
– Тогда зачем такая работа? Неужели нельзя обойтись без этой славы и известности?
– Каждый зарабатывает как может. Если бы не наша работа, мы бы не жили в такой роскоши, в какой живём сейчас.
– А зачем вся эта роскошь, если рано или поздно можно поплатиться своей жизнью?
– Белла, хватит. Всё будет хорошо! Никто не причинит тебе вреда.
– Я не о себе беспокоюсь, а о вас. Когда-то ведь кто-то захочет причинить вред вам… Я не хочу ничего подобного в своей жизни. Я хочу спокойной жизни.
Мама молчит. Скорее всего, она подбирает уместные слова, пытаюсь при этом не задеть меня ещё больше. А я зла. Зла на то, что этот день всё же настал. Многие истории разных богатых людей, прочитанные мною в интернете, оказались правдой. Мы рано или поздно должны были стать чьей-то мишенью. Если ты сказочно богат и живёшь, казалось бы, идеальней жизнью, ни в чём не нуждаясь, жди гостей – людей-завистников, что обязательно попытаются проклясть вас. И это ещё в лучшем случае. Некоторые сразу начинают с действий.
– Давай мы поговорим об этом потом. – Мама встаёт. – Я иду заказывать пиццу. Тебе как обычно? С двойным сыром?
Я продолжаю молчать, и, устало вздохнув, мама спешит оставить меня наедине, уходит, при этом не забыв закрыть за собой дверь. Гостиная погружается в могильную тишину, слышу собственные мысли, безостановочно кровоточащие из головы. Ложусь на диван и смотрю в потолок. Почему именно я? Что подтолкнуло этого человека на ненависть ко мне? Я отлично знаю, кто именно ненавидит меня в колледже – Франческа собственной персоной. Она меня на дух не переносит, да. Но чтобы дойти до такого… Я не думаю, что она стала бы. Однако мысли о том, что мне стоило бы рассказать об этом родителям, не оставляют меня в покое, заставляя раздумывать над этим снова и снова. Я переворачиваюсь на бок и направляю глаза в окно, прикрытое коричневыми шторами, оставляя лишь маленькую щель посередине. Свет с улицы падает на меня тоненькой ниточкой, слепя глаза. Встаю с дивана и иду к окну. Выглядываю за щель, вижу подъехавшую машину и пытаюсь разглядеть выходящего из неё человека. Это Дилан, нервно надевающий свою куртку и уже подбегающий к входной двери дома.
– Мам, пап! – доносится до меня.
Направляюсь к выходу из гостиной и выхожу к брату. Увидев меня, он сразу обнимает, поглаживая меня по волосам.
– Белла, я ужасно волновался. – Он отстраняется. – Что произошло в общежитии?
– Сынок, – произносит мама, появившись за нашими спинами.
Дилан обнимает и её, заметив это подавленное состояние. Это искреннее волнение за собственную дочь. Папы не видно, и я догадываюсь, что он сейчас занят решением сложившейся проблемы и наверняка обзванивает всех своих знакомых-криминалистов сейчас.
– Что
