олодное время. Единственной отдушиной стал кинотеатр, где крутили «Волгу-Волгу». Я смотрела этот фильм, наверное, раз сто! Особенно мне понравилась письмоносица Стрелка. Она лихо отплясывала лезгинку, гоняла на велосипеде, а под титры про нее пели: «Орлова, Орлова! Играет и поет! Орлова, Орлова! Играет эту роль!»
Однажды кто-то из соседей сказал, что актриса со своим мужем режиссером Григорием Александровым остановилась в «Интуристе». Начиная с этого дня я во главе целой ватаги сверстников дежурила возле гостиницы, ожидая, когда же наконец появится наш кумир. И вот из дверей выходит блондинка в красивом пальто и на высоких каблуках. Это была Она! Мы, окружив ее, бежали следом, а я во весь голос радостно распевала: «Орлова, Орлова! Играет и поет!» На всю жизнь запомнила, как она идет вдоль железных прутьев забора, за которым цветут кусты олеандра. Сначала Любовь Петровна улыбалась, потом ей, видимо, шумная процессия надоела. Она остановилась, угостила нас конфетами, а мне сказала: «Девочка, мне очень приятно, что ты меня знаешь и любишь. Я тоже тебя люблю, как и всех моих зрителей. Хочешь поговорить – пожалуйста, но кричать на всю улицу некрасиво…» Как мне стало стыдно! И конечно, никакого разговора уже не получилось. Если бы знать…
Много лет спустя, в 1974 году, я снималась в картине Александрова «Скворец и Лира» в роли светской дамы. Разведчицу Лиру играла Орлова. Так спустя тридцать лет судьба вновь свела нас.
Любовь Петровна, несмотря на возраст (а ей уже было за семьдесят и она болела), не давала себе поблажки. Даже репетировала в туфлях на каблуках. Впрочем, представить ее на съемочной площадке и в перерывах в удобных тапочках было просто невозможно. Я издали наблюдала за ней и искренне восхищалась: ну ни капли звездности! Помню, Орлова попросила ассистентку принести кофе. Мне-то казалось, что ее желание должно выполняться немедленно, а ждать пришлось долго. Но она ни слова не сказала медлительной сотруднице. Любовь Петровна была очень общительной, удивительно простой и доброжелательной, постоянно подходила к нам, актрисам, занятым в эпизодах. Я все же решилась и сказала: «А я давно вас знаю. Помните, в сорок третьем вы жили в «Интуристе» в Баку? Мы, дети, мучили вас, а я пела «Орлова играет и поет!» Конечно, она ничего не помнила, но из вежливости улыбнулась…
Сыграл ли тот давний случай в моей жизни какую-то важную роль, нет ли – не знаю, но я с детства мечтала сниматься в кино и петь, как Любовь Орлова. Взрослые меня всегда называли артисткой. После школы решила поступать во ВГИК, хотя при этом понятия не имела, что надо как-то специально готовиться к творческому экзамену. Но возле института кинематографии увидела такую страшную толпу, что испугалась и пошла в театральное училище при Малом театре. Но и там тоже народу тьма! Я растерялась. В коридоре познакомилась с двумя красивыми девочками – Микаэлой Дроздовской и Ольгой Бган. Мы потом вместе учились на одном курсе во ВГИКе. Правда Бган пришла к нам позже, посреди учебного года, уже сыграв главную роль в фильме «Человек родился». Речь зашла о том, кто и чем намерен удивить экзаменаторов.
– Ты что читаешь? – спросила Ольга.
– «Песню о Соколе».
– Понимаешь, это из школьной программы… – покачала она головой. – Лучше возьми повесть Катаева «Я сын трудового народа». Там есть хороший кусок – встреча брата с сестрой.
Я поблагодарила за совет и побежала в библиотеку за книжкой. И с этим отрывком, считая себя уже вполне подготовленной, вернулась во ВГИК. А там среди абитуриентов прошел слух, что председатель приемной комиссии любит, когда поют «Тучи над городом встали». И когда Владимир Белокуров попросил меня продемонстрировать вокальные данные, тут же затянула эту песню…
И вот наступил день объявления результатов. Подхожу к институту, сердце от волнения готово выскочить. Ищу себя в списке, а в глазах все плывет – ничего не вижу! Рядом со мной стоит прелестная девушка, привстав на цыпочки.
– Простите, вы не поможете мне найти фамилию Будкевич?
Она посмотрела и обернулась с улыбкой:
– Поздравляю тебя, Инга! Я тоже прошла.
У нее было необычное древнегреческое имя Ариадна, а фамилию носила папину, немецкую – Шпринк. Мы обнялись на радостях. А потом вновь и вновь искали наши фамилии: все никак не могли поверить своему счастью. Ара стала известной актрисой, зритель знает ее как Ариадну Шенгелая.
В 1954 году во ВГИКе ради эксперимента объединили актерский курс Владимира Белокурова с режиссерской мастерской Михаила Ромма. В ней учились Саша Митта, Вася Шукшин и Андрей Тарковский. Совместных занятий у нас было мало, встречались в основном на общих лекциях. Зато будущие режиссеры приглашали нас, будущих актеров, сниматься в своих курсовых работах, что было очень удобно. Валя Виноградов, например, взял меня и Шукшина, Тарковский – Ару Шпринк.
Для студентов устраивали просмотры, иногда мы по пять фильмов в день смотрели. Однажды в Доме кино оказалась на балконе рядом с Андреем Тарковским. Нам показывали какую-то картину на
