покрыть ее лихорадочными, стремительно нанесенными знаками. Есть все же и нормальные люди.
Какой-то весьма недолгий срок в Москве судачили о Певцове. Бывало, я сам теребил Доната, расспрашивал, как движется дело, как ему пишется, близок ли финиш. Но он отделывался невнятицей, старался не говорить о том, чем удивит нас и чем порадует. Однажды сознался, что много думает о Гоголе, первых его шагах, но от подробностей уклонился. В конце концов, я от него отстал, охотно проявлял деликатность, она к тому же давала возможность со вкусом поговорить о себе, о собственных делах и заботах. Певцов был внимательным собеседником, иной раз давал и дельный совет.
Москва его больше не обсуждала, явились новые имена, потребовавшие к себе внимания. Его не то что совсем забыли, ему позволили жить в тени. Похоже, это его устроило.
Я был действительно удручен, когда Доната Певцова не стало. Утраты входят в состав нашей жизни, теряем родителей, жен, сестер и вот – живем, «исполняем обязанности». С годами наши сердца твердеют, способность к страданию все слабей. Великий старик, схоронивший сына, которого безусловно любил, последнего близкого человека, сказал, отойдя от свежей могилы: «Вперед по трупам». Да, именно так. Помню, я мысленно содрогнулся от этой мужественной реакции, – необъяснимое ощущение: казалось, что меня обожгло колючее прикосновение льда.
Я был тогда относительно молод, мужчина в соку, в расцвете сил. Я просто заставил себя забыть этот столь ухарский вызов смерти. И мне это удалось, забыл. Но вот сегодня он выплыл в сознании. Сразу же вспомнился бравый старец, а прежде всего Донат Певцов, история наших с ним отношений. Сейчас уже ничего не осталось – ни отношений, ни их истории, ни самого Доната Певцова. Только исписанная бумага, которую предстоит воскресить.
Архив Певцова
«Агрессия – двигатель истории, мотор жизнетворчества. С каждым днем мне все яснее, что так и есть, пусть даже эта мрачная истина противоречит моей природе и задевает мой образ жизни. Не говоря уже о сознании. Неповоротливые особи, к которым я себя отношу, могут ворчливо напоминать о высших ценностях, о созерцательности, об отрицании суеты – от этих высокопарных словечек никто не уймется и не прозреет, движение не замедлит хода.
Мир подсознательно выбрал агрессию – так полагают ее адепты. Она – питательная среда, источник созидательной мощи. Все, что лишено наступательного, завоевательского инстинкта, – бесплодно, обречено на забвение.
То, что низвергнуто и разрушено, было исходно нежизнеспособно. Оно подлежит аннигиляции, должно быть развенчано и низложено. Так полагают нетерпеливые, а нетерпение – стимул действия.
Мы приняли эту религию силы на веру и подписали акт о безоговорочной капитуляции. Сменили свою кожу на шкуру, сменили свою адамову суть, перемещаемся по земле на четырех когтистых лапах. Возможно, что это еще не финал нашей эпической эволюции. Однажды мы предпочтем скольжение и сменим
