сегодня в больнице Генку с Олегом. Пришлось охрану рядом с палатой выставить. Мамалыкин отомстил, но ведь не до конца. Может попытаться замочить ребят, а мы, полиция, должны это предотвратить, уродов защищать. Генка с Олегом, гады, как только меня увидели, сразу одеялами с головой закрылись, боятся, сволочи. И правильно делают! Не будь при исполнении, я бы им много чего поотрывал. Изуродовали ребят знатно. Олег, ко всему прочему, заикаться стал. Ясное дело, страшно, когда с бандитами дело имеешь и снисхождения не заслуживаешь.
Утром ко мне приходили родители Генки, просили допустить их до сына. Генкин отец, Клюев-средний, пришел совершенно трезвый и в костюме. Долго давил на жалость, мол, отец его сына лишил, отобрал в детстве и по-своему воспитал. Обещал сделать из сына если не честного строителя коммунизма, то уж честного строителя капитализма, это минимум. Только просил не сажать, тем более что доказать причастность Генки к изнасилованию трудно. Клюев-старший всю свою собственность давно на сына переписал. За свои безобразия не хотел отвечать, а с сына, с алкоголика, чего спросишь. Теперь Клюев-средний на коне. Хозяин заводов и пароходов. Клялся, что все продаст и вместе с Генкой куда-нибудь уедет. В Сосновске им не жить. Это он очень хорошо понимает. Родители Олега тоже собираются уезжать, но в другую сторону, чем Клюевы. Я никакого ответа не дал – решает начальство. Мне главное – чтобы уроды с моими девчонками больше никогда не пересекались.
Дома мать шепнула, что Катька теперь в исторички решила податься, раз в юридический я не разрешаю, а Шурка – в артистки намылилась. Скажите, ну за что мне это? У всех дети как дети, а у меня кто? Ладно, историчку я еще переживу, тем более что на историчку можно в Педе у нас в областном центре учиться. А артистка, скажите, на кой хрен она мне сдалась? Все Манька с Юркой виноваты. Манька любит представления устраивать, я не возражаю, это для работы нужно. Манька же оперативница. Юрка тоже хорош, все какие-то спектакли в школе ставит. Шурка у него Джульетту играла. Вроде с успехом. Матери очень понравилось, а мне недосуг был посмотреть, время на ерунду тратить права не имею. Теперь расхлебываю. Манька на все смотрит философски. Хочет в артистки – пусть идет, если возьмут, конечно.
У нас с Манькой полный завал на работе. Схема наркотрафика понятна, а детали? Кто, что, почем? Надо ведь все концы обрубить, а то отрубишь одну голову – десять новых появятся. Самому соваться в монастырь мне стремно, не мой контингент. Пришлось обращаться к нашим старцам-аксакалам Виталию Петровичу с Пантелеем Ивановичем. Они стрелку с настоятелем монастыря забили, и мы втроем туда поехали. Виталий Петрович с Пантелеем в монастыре как дома, где надо, перекрестятся, где надо, поклонятся, а я дурак дураком, что надо делать, не знаю, как обезьяна за старшими повторяю.
Вошли к настоятелю, у меня сердце упало. Настоятель – старенький, сухонький, ему стрессы явно противопоказаны, а тут такое… Виталий Петрович сразу предупредил, что разговор у нас сугубо конфиденциальный и очень неприятный. Я дал прослушать запись. Настоятель
