владелец коттеджа. – Видите, это всё п-правда! Это п-полтергейст всё делает!
– Я и не сомневался, – кивнул Александр, взобравшись на диван вместо косноязычного напарника. – Что ещё умеют делать твои невидимые друзья?
– Это не мои д-друзья! – возмутился экстрасенс, наблюдая, как бес изучает образовавшийся на обоях рисунок в виде рогатой головы. – Кто-то наслал на меня д-демонов!
– Es ist kein damon, – возразил Пенор, но уже не успел перевести фразу на свой ломаный русский.
Пятно на стене вдруг ожило, открыло большие красные глаза и недовольно уставилось на швейцарца. Тот как раз ковырялся у него в районе «рта». В следующую секунду рогатая клякса укусила Дивеллонта за палец. Дёрнувшись от обоев, он выронил плед, споткнулся об него же и рухнул аккурат у ног Степана. Мужчину ошеломило увиденное, и он снова покраснел.
– Бес! – завизжал хозяин дома, негодующе указав пальцем на рога Пенора. – Всюду бесы!!!
Внезапно стены вокруг стали покрываться чёрными пятнами, точно выжженными изнутри. Лампы на люстре замигали. И Молохов, и Герда испуганно озирались по сторонам. Правда, у желтоглазого имелась возможность покинуть инфернальную гостиную в любой момент, а вот «инокине» пришлось потрудиться над своими верёвками.
– Ауч, не найдо! – воскликнул иностранец, пытаясь подняться на копыта. – Я не хотейт тебья пугатен!
Мужчина же отпрянул к окнам, однако и там его настигли очнувшиеся «демоны». Тюль, который едва виднелся при обычных обстоятельствах, вдруг надулся, словно от ветра. Александр отчётливо разглядел пару рогатых голов, торчащих сквозь тонкую ткань. Они шевелились совсем как живые, возвышаясь над перепуганным экстрасенсом. Когда в одном из тюлей показались когтистые пальцы, желтоглазый ринулся к владельцу коттеджа. Вот только в этот самый момент свет на потолке окончательно погас.
Раздавались шорохи и шипение. Парень почувствовал, как споткнулся обо что-то, но сумел сохранить равновесие. В следующий момент в его правый локоть вцепилась чья-то крепкая рука.
Дивеллонт тоже был вынужден перебраться с пола на диван. Ему почудилось, будто из паркета вылезают какие-то конечности, пытаясь схватить любого, кто окажется у них на пути.
Степан принялся орать, словно его режут. Герда приглушённо мычала.
– Non est anima tua, – принялся бормотать швейцарец на латыни. – Et hoc pertinet ad hominem daemoniorum!
Как ни странно, но от непонятных слов Пенора шевеление вокруг стало затихать. А ещё через минуту заморгала люстра. Освещение вернулось в гостиную.
Молохов потирал локоть, который успели поцарапать невидимые лапы. Степан по-детски икал, уже не в силах ни кричать, ни мычать. Бес с разноцветными рогами, сложив копыта, сидел в молитвенной позе и продолжал громко проговаривать фразы на латыни. А вот золотолицая «инокиня» исчезла. На стуле остался лишь её смятый платок и развязанные верёвки.
Не дожидаясь, пока шевелящиеся пятна на стенах окончательно исчезнут, Александр бросился в прихожую. Приоткрытая
