а там посмотрим. Как говорится – делай, что должен, а там видно будет.
Отступление от повествования
Телефонный разговор:
– Здравия желаю!
– Как отпуск, Сара?
– Нормально, но тут возникли обстоятельства.
– Докладывай, что, унюхал что-то?
– То-то и оно, унюхал. Тут эшелон разбомбили. В бреде один боец очень необычное болтал.
– В бреду чего только не бреханут.
– Но не так! Чую я – ЧУЖОЙ он! Совсем чужой.
– Чуешь, говоришь? Немец?
– Не знаю. Вроде и наш, а вроде и не наш.
– Арестовывай.
– Так не за что ещё. Кроме чутья моего и нет ничего. А если вспугнём? А если он не один?
– Что предлагаешь?
– Наблюдать. Объект всё одно не сбежит. Не помер бы. Прошу разрешения залегендироваться в больнице для наблюдения.
В трубке некоторое время было только сопение.
– Ты знаешь, какая в тебе потребность?
В ответ усмешка:
– Знаю, но у меня такое чувство, что это самое необычное и интересное дело в моей жизни.
В трубке опять некоторое время было только сопение.
– Чуешь, говоришь?
– Моё чутьё сколько раз наши задницы спасало?
– Ладно! Так и быть! Посмотрим, что ты там нароешь. Что нужно тебе от нас?
Дальше пошёл деловой разговор по деталям.
Телячья отбивная. Что-то же надо делать?
А зрение ко мне вернулось. И слух. Меня перестали пеленать, как мумию. Только повязка на голове – затылок разбит на одиннадцать швов. Аароныч говорит на перевязках, что я просто везунчик. Такие травмы, «просто не совместимые с жизнью», по его словам, и «такая положительная динамика восстановления». Аароныч, типичный русский еврей, просто светился от радости, как будто не я поправлялся, а он.
Ещё сюрприз – я теперь – Виктор Кузьмин, старшина какой-то там части. Новая идентификация, новое тело, новое лицо. Хотя очень похож на себя прежнего. И рост примерно такой же, хотя не мерил, где-то между 180 и 190 см. На вид и размер ноги совпадает, только плоскостопие пропало.
В палате со мной лежали раненные в той бомбёжке. Один сослуживец моего тела. У него оторвало ступню, располосовало осколком косые мышцы спины. Он и посвятил меня, беспамятного, в «легенду». Мне двадцать семь. Не женат, детей нет. Как призвался, так и служу по контракту, а не, у них это называется «сверхсрочная». Родом с Урала, служил под Байкалом, в мае началась переброска нашей армии на запад (не догадывался Сталин о готовящемся нападении, говорите? Ох, и крут дедушка Ёся!). Попали под бомбёжку. Я, как самый еб…тый, т. е. герой, шмалял из ручного пулемёта по бомбардировщикам. В наш вагон-теплушку как раз угодила бомба. Пять человек погибли – не успели убежать от состава. Сослуживцу оторвало
