лиц за пределами университета, университетской администрации и научных сотрудников.
Все, кто был свидетелем высокоэффективной, почти военной организации программы агитаторов, вполне мог поверить в то, что в противостояние в Беркли был внесен серьезный кадровый и денежный вклад… Вокруг университета будто бы из ниоткуда появилось не меньше дюжины "комитетов в поддержку" того или иного требования.
Курс, взятый университетской администрацией, вряд ли мог бы быть более на руку взбунтовавшимся студентам, даже если бы специально был нацелен на это. Устанавливать сомнительные правила, а потом защищать их с абсолютно нелогичных позиций – уже плохо; но еще хуже, что все санкции, вводимые университетом против студентов, в конце концов исчезали… Подчинение нормам развивается тогда, когда оно должным образом вознаграждается, а неподчинение наказывается. То, что приходится напоминать профессиональным деятелям образования о таких аксиомах, доказывает, насколько глубоко лежат корни кризиса в Беркли.
Но самой главной причиной того, что экстремистам удалось склонить на свою сторону такое количество последователей, – это отношение к ситуации сотрудников университета. Наверное, полнее всего их пораженческие настроения выразились в резолюции ученого совета от 8 декабря, когда сотрудники университета объявили о том, что они не только поддерживают все требования радикалов, но и готовы отстаивать их перед попечительским советом, если это будет необходимо. Принятие этой резолюции подавляющим большинством голосов – 824 против 115 – заткнуло рот всем организациям, не поддерживавшим F.S.M.
"Движение за свободу слова" напоминает коммунистические организации 30-х годов, но у них есть ряд существенных отличий. Главная черта – использование законных средств с целью манипулирования широкими массами – у них общая. Однако в данном случае ядро движения – это не дисциплинированная партия коммунистов, а объединение разнокалиберных радикальных группировок».
Профессор Петерсен перечисляет здесь различные группировки социалистического, троцкистского, коммунистического и прочего толка. А далее заключает:
«Лидеры Беркли, подобно радикалам из латиноамериканских или азиатских университетов, не становятся менее радикальными оттого, что не принадлежат ни к какой официальной политической партии, где существует определенная внутрипартийная дисциплина. Они выделяются не своей партийной принадлежностью, а своими действиями, своей лексикой, своим образом мышления. На мой взгляд, лучше всего было бы именовать их "кастровцами". В Беркли провокационные методы применялись не против диктатуры, а против либеральной, не имеющей единого мнения и колеблющейся администрации университета, и в этом случае оказались удивительно эффективными. Каждая провокация и каждая одержанная победа вели к следующим».
Петерсен заканчивает свою статью на предостерегающей ноте:
«По моему диагнозу… пациент [университет] не только не излечился,
