Волк в мешке, Мужик волен подарить ему жизнь или отнять ее. Еще мгновение – и справедливость восторжествует.
Осознав, какой шанс ему выпал, Мужик берется за цеп и молотит что есть силы по мешку, в котором увязан Волк, до тех пор, пока Волк в мешке перестает проявлять признаки жизни.
Лиса, надо полагать, стоит рядом, наблюдает за экзекуцией и ждет вознаграждения за столь успешно проведенное разбирательство и столь хитроумно восстановленную справедливость. И ждать расплаты недолго: в очередной раз взмахнув цепом, Мужик обрушивает его на голову Лисы, спасшей его точно так же, как и он давеча спас Бирюка.
– Старая хлеб-соль забывается, – приговаривает Мужик, разбивая череп своей спасительнице.
Зачем он это делает? Ему нравится жить в мире, где благодарности не существует? Ему комфортно на земле, где никто не обременен моральными обязательствами? Он всерьез полагает, что больше никогда в жизни ему не понадобятся услуги столь опытного юриста, каковым была Лиса? Зачем он ее убивает?
Нет ответа. Разве что самый тот факт, что ты до сих пор жив в мире, где старая хлеб-соль забывается, некоторым извращенным образом повышает Мужику самооценку.
Се человек, иди Идентификация царевны-лягушки
В хрестоматийно известной русской сказке про Царевну-лягушку Иван-царевич женится на лягушке. Ну да, что тут такого? Гражданский кодекс русской народной сказки, если бы таковой существовал, не знал бы матримониальных запретов. Цари в русских сказках женятся на крестьянках, лисы выходят замуж за котов, почему бы не жениться и на лягушке?
Вы скажете, это дело политическое? Царевич претендует на престол? Треть царства рискует оказаться под управлением рептилии? Но дело в том, что и политическая система русской сказки, если бы таковая была формализована, вовсе не предполагала бы, что государством обязательно должен управлять человек. Кощей Бессмертный, например, вот уж на что великий царь, однако же мало кому придет в голову считать Кощея человеком. А Морозко, управляющий подземным царством, разве он человек? Эти двое хотя бы антропоморфные, но нельзя не признать, например, что стрекозы, в одной из русских сказок управляющие Царством Небесным, – насекомые. А Змей Горыныч, время от времени оказывающийся во главе какого-нибудь причудливого государства, так тот и вовсе змей, причем рожденный, как следует из его отчества, не другим змеем, а горою, так что не поймешь – то ли пресмыкающееся, то ли минерал.
Одним словом, придется признать: в политическом смысле для царевича, женящегося на лягушке, никаких препятствий нет.
Можно было бы побеспокоиться слегка о физиологической стороне вопроса, о том, как царевич и лягушка станут продолжать род и как вообще оплодотворить человеку лягушачью икру. Однако же и это не беда: русские сказки знают и не такие извращения.
И вообще, вопрос о том, является ли жена Ивана-царевича, кроме того что лягушкой, еще и человеком, втемяшивается только в дурные башки жен царевичевых
