столь блистательно разгромила оттоманский флот, некий турецкий наблюдатель от Светлых подал жалобу в Инквизицию на неправомерные действия русского Темного мага, повлиявшие на исход сражения, и потребовал наказать виновного. Инквизиция приняла эту слезную петицию близко к сердцу, назначила целую комиссию, проверила всех Иных, кто был в том злосчастном бою, и нашла виновного. Русским магом, сыгравшим столь роковую для оттоманцев роль, оказался артиллерийский кондуктор с флагманского линейного корабля «Императрица Мария» Иоахим Пекус. Этот «чистокровный русак», слабенький Темный маг шестого уровня, испугался летевшего на него снаряда и с перепуга сумел поставить магический щит, которым бомбу отбил в пучину. Если бы он этого не сделал, то снаряд прибил бы его, размозжив ногу, потом взорвался бы на палубе перед мостиком, на котором стояли адмирал, командир корабля и еще несколько штаб-офицеров. Потеря флотоводца, флагмана и его ближайших помощников могла сказаться на исходе битвы в пользу турок. Но дурацкое вмешательство русского мага спасло их всех. Понимаешь, Лев Петрович, суть произошедшего?
– Как не понять. И чем же дело закончилось, что Инквизиция постановила? – Бутырцеву становилось все интереснее.
Агний, которого Лев Петрович старался не упускать из виду, казалось, совсем не слушал Шаркана. Он подошел к одному из шкафов с диковинами и пристально рассматривал какой-то камень. Показалось, что маг ведет насыщенный диалог с булыжником. Или не показалось?
– О, это отдельная песнь в хоре торжества справедливости. Инквизиция вынесла вердикт: да, повлиял, виновен, должен быть наказан. Конечно, многие, особенно англичане, хотели бы наказать самого Нахимова за «синопскую резню»…
Бутырцев непонимающе посмотрел на Шаркана: о чем он?
– Что же ты, братец, и газет совсем не читаешь в своей столице? Наверное, только верноподданническую пьесу Кукольника «Синоп» и смотрел? – Агний оторвался от общения с каменюкой и вклинился в разговор. – Английские газеты с упоением и возмущением писали о том, как русские жгли бедный несчастный мирный Синоп, как расстреливали и давили кораблями турецких моряков, спасавшихся в воде среди горящих обломков кораблей, как вломились в город и зверствовали там.
– Так не было же ничего подобного, помилуйте! – Даже выдержанный Бутырцев был потрясен подобными инсинуациями. – Сам канцлер Нессельроде приказом запретил Нахимову наносить ущерб прибрежным турецким селениям. Город загорелся от обстрела береговых батарей нашим флотом, тут ничего нельзя было поделать, шел бой. Турецкие корабли выбрасывались на берег, взрывались, горящие обломки подожгли город. В терпящих бедствие моряков наши матросы отродясь не стреляют, всегда подбирают, пусть даже и врагов самых непримиримых. Кораблями и подавно давить не могли, вся эскадра Павла Степановича на якорях стояла. В город десант не высаживали. Я слышал много рассказов наших флотских офицеров, никто ничего подобного не упоминал. Врут англичане!
– Горячий какой, – ухмыльнулся
