него, скорее всего, не мог бы сказать ни один другой писатель. Он неоднократно заявлял о том, что события, происходящие в Китае в наше время, являются сюрреалистичными и шокирующими, чем все, что можно увидеть в научной фантастике. Это мнение, как и многие его рассказы, поддается разным толкованиям, некоторые из которых являются взаимоисключающими.
Он обладает своим уникальным стилем и голосом, который можно сразу узнать: он предпочитает длинные, сложные предложения, большие параграфы, которые растут и растут, угрожая вот-вот опрокинуться, и заставляют вспомнить городские ландшафты современного Китая. Голос рассказчика в его произведениях дает едкие, саркастические комментарии и холодным, отстраненным тоном описывает невероятные страдания так, словно составляет каталог растений. Хан Сон умеет создавать образы, которые балансируют на грани между хоррором и ужасом, пафосом и бафосом, реализмом и трансреализмом.
«Подводные лодки» и «Сэлинджер и корейцы» – короткие рассказы, но они хорошо иллюстрируют стиль Хан Сона.
Некоторые комментаторы называют Хан Сона автором антиутопий, который с помощью научной фантастики критикует стремительное развитие Китая, жертвами которого стали миллионы людей. Другие считают его националистом, который в своих произведениях вскрывает лицемерие Запада и смеется над ним. Некоторые полагают, что его истории – продолжение ожесточенных атак Лю Сюня на мрачные аспекты истории и культуры Китая. Другие считают, что он бранит современную китайскую действительность, в которой нет места ценностям и идеалам.
Мне ясно одно: истории Хан Сона насквозь пропитаны политикой, однако в них столько слоев аллегории, что уровень понимания его произведений зависит от культурного багажа читателя.
Подводные лодки
В детстве, если я об этом просил, родители всегда приводили меня на берег Янцзы посмотреть на подводные лодки. Двигаясь по течению реки, субмарины прибывали в наш город стайками и стадами. Мне рассказывали, что они также приплывают из притоков Янцзы – рек Уцзян, Цзялинцзян, Ханьшуй, Сянцзян и так далее. Субмарин было так много, что они походили на ковер из муравьев или на тысячи наполненных дождем облачных завитков, упавших с небес.
Иногда, к моему удивлению, одна или другая подлодка просто исчезала с поверхности. На самом деле они ныряли. Сначала огромный корпус субмарины начинал медленно извиваться, затем он погружался в воду, сантиметр за сантиметром, заставляя воду вокруг бурлить, пока наконец не исчезал в толще воды целиком. Из виду скрывалась даже крошечная колонна в его верхней части, похожая на маленькую наблюдательную вышку. Река вскоре снова становилась спокойной и таинственной, а я тем временем мог лишь потрясенно взирать на нее.
А затем какая-то подлодка, словно чудовище, вдруг вылетала из воды, с плеском посылая во все стороны прекрасные волны. «Смотрите, смотрите! – кричал я. – Она выходит на поверхность!» Но мои родители никогда на это не реагировали. Их лица были деревянными, безрадостными, похожими на домашние растения, которые уже несколько недель никто не поливал. Появление подлодок, казалось, отнимало
