ему гольштинцев. А кроме того, с Орловым братья – один гигант Алексей Орлов, хитрый и коварный Алехан, немереной силы и безрассудной смелости и наглости, стоил в таком предприятии, как государственный переворот, целого полка.
Так что затея не была безнадежной.
Но более всего склоняла чашу весов в свою пользу сама Екатерина. Она жила мечтой о троне, она поставила на карту все, рискуя жизнью. Она вместе с актером Волковым расписала этот переворот по ролям, как пьесу на подмостках сцены. Она пообещала тем, кто согласился примкнуть к заговору – Орловым, Панину, Разумовскому, Дашковой, все, что они хотели. Она нашла деньги, тайно взяв кредиты у английских купцов и банкиров.
Ее жизнь висела на волоске. Вот Гудович, генерал-адъютант Петра III, сообщает ему о готовящемся дворцовом перевороте. Вот император отдает распоряжение арестовать ее, но потом отменяет свой приказ… Вот она узнает, что Петр III наградил свою любовницу Елизавету Воронцову орденом Святой Екатерины – этот орден полагался только членам императорской фамилии – значит, он решился узаконить положение своей любовницы. А следовательно, Екатерину ждет монастырь, а ее сына – клеймо незаконнорожденного…
Вот она тайно бежит из Петергофа, ее коляска въезжает в расположение Измайловского полка, мимо остолбеневших часовых, не успевающих остановить утомленных лошадей, вот уже барабанщики бьют тревогу и она окружена шумною толпою взбудораженных гвардейцев, они ведут почтенного старика – полкового священника – и тут же присягают ей и наследнику Павлу, а она, рыдая и воздевая к небу руки, как репетировала с актером Волковым, умоляет славных воинов спасти наследника престола – проклятые гольштинцы, нехристи-немцы, грозят убить его – и гвардейцы целуют ей руки и подол простого черного, дорожного платья, и со слезами на глазах клянутся отдать жизнь за наследника и за нее – русскую, православную императрицу, племянницу великой самодержицы Елизаветы Петровны, которой они когда-то вернули отцовский трон, отнятый подлыми нехристями немцами.
– Да здравствует наша матушка, императрица Екатерина! – восторженно кричит Орлов и сотни голосов подхватывают и повторяют:
– Да здравствует государыня Екатерина!
Вот она уже у Казанского собора, вокруг нее многоголосая тысячная толпа, здесь и Панин и Разумовский – и к их немалому удивлению ее провозглашают самодержавной государыней, а не регентшей, как они задумали.
Манифест о провозглашении Екатерины регентшей, составленный Паниным, почему-то не успели напечатать. Кирилл Разумовский, как президент Академии, ведавший типографией, за несколько дней до переворота приказал адъюнктам немцу Тауберту и Теплову посадить в подвале академии наборщика и печатника и проследить, чтобы манифест о восшествии на престол императора Павла Петровича и назначении при нем регентшею его матери Екатерины был напечатан без ошибок, а главное, тотчас после данного им сигнала.
Прямолинейный
