А я вот – в следственном изоляторе.
Головин. Вы правы. Но это – противоестественно. Хотя доказать столь явную вещь почти невозможно.
Снежана. Пора вам привыкнуть к нашей юстиции.
Головин. Если привыкну, то это значит, что безусловно пора завязывать. Я все еще не привык к тому, что люди утрачивают свободу. В особенности – такие, как вы.
Снежана. В России много таких, как я. Это вместительная страна. Большая, широкая, протяженная. И столько в ней всяческих городов. И в каждом из них в свой срок подрастают такие, как я, абитуриенточки. И всем неймется. И едут в столицу. За кругозором и горизонтом.
Головин. За свежим ветром и за духовностью. И прочими подобными прелестями. А в общем – за переменой судьбы.
Снежана. А вам, московскому человеку, хотелось бы, чтобы мы сидели тихонечко в норках своих и не дергались?
Головин. Зачем же – в норках? Один мой приятель рассказывал про ваши края. Он из Тюмени доплыл до Тобольска и восхитился – вдруг, как из облака, явился этакий белый терем.
Снежана. Что ж сам в этом тереме не остался?
Головин. А с вами, как на грех, разминулся. Но Бог с ним. Поговорим о вас. Что вы однажды рванули в столицу и что она вас так возбудила, это мне более-менее ясно.
Снежана. Уверены?
Головин. Хрестоматийный сюжет. Само собой, с некоторыми вкраплениями сугубо современных оттенков.
Снежана. А в них, как уверяют, спит черт.
Головин. Бывает, что спит, но чаще – бодрствует. И черт с ним, с чертом. В конечном счете – старый облезлый господин. Сейчас положено верить в Господа, креститься, мысленно бить поклоны. Страна стала истово богомольной. Хотя термоядерное оружие и политическая возня не слишком совмещаются с Богом. Но это мало кого смущает. Все бойко поминают Всевышнего. И даже – ни-спровергатели власти. Надеюсь, я вас не очень задел.
Снежана. Ничуть не задели. Я вдвое моложе, но вдосталь навидалась господ, не верящих ни в Бога, ни в черта.
Головин. Оставим эту тему теологам. Вряд ли мы оба в ней знатоки. Тем более, живем на земле, а у нее свои законы.
Снежана. Не знаю, есть ли на ней законы. Да и меняют их что ни день. По мне так всего один закон свят и незыблем. А все остальные – это приказы. Большая разница.
Головин. Какой же закон, откройте секрет.
Снежана. Старый, отброшенный за ненадобностью. Воспринимаемый как анекдот. Свобода и равенство. Можете фыркать.
Головин. И не подумаю. Это – святое. Беда только в том, что свобода и равенство не слишком хорошо совмещаются.
Снежана. Давно это вам растолковали?
Головин. В четвертом классе. Пока я потел и мучился над грошовой задачкой, сосед по парте решал интегралы. С тех пор я за равенство не боец.
Снежана. Приятно слышать от адвоката. А как там с равенством перед законом?
Головин. Не знаю. Свободное соревнование неотвратимо ведет к иерархии. И не придерживается правил.
Снежана.
