огоньки. Дамы в разноцветных платьях порхали в объятиях своих кавалеров, пока я в гордом одиночестве сидела у бара, пила из бокала красное вино и затягивалась тонкой сигаретой. Я явилась в этот танцевальный зал на "праздник жизни", будучи совершенно одинокой. Самым забавным за время моего присутствия здесь были лица тех, кто приглашал меня потанцевать, изъявляли желание угостить. Почему я отказывалась? Может быть, не хотела проводить вечер в мужской компании, а может быть ни одна из этих глупых рож не привлекла моего внимания.
Наверное, вы подумали, что я возомнила себя грёбаной "царевной-несмеяной", которая пришла сюда в надежде на то, что её хоть кто-то развлечет. Но, нет. Как же вы ошибаетесь. Мне стало скучно до безобразия сидеть в четырех стенах на протяжении пяти месяцев и пить вино из бутылки, покуривая сигареты у окна. Вот и пришла, решила провести вечер как светский человек, а не так, как обычно.
Тоску в моем взгляде разглядел бармен, который подавал мне уже пятый по счету бокал. "Несчастная женщина, – читалось в его взгляде, когда он приближался ко мне. Но я смотрела на него с недоумением и хотела спросить: "А почему, собственно, я – несчастная!?" Откровенно говоря, мне не из-за чего быть несчастной: хорошая квартира, любимая работа, возможность летать заграницу каждые выходные… Казалось бы, что еще нужно для счастья?
Со временем эти холеные кавалеры со своими танцами и выпивкой мне надоели, печальные и сожалеющие глаза бармена стали раздражать, да и мне стало скучно. Решила свалить с этого "праздника жизни": собрала маленькую сумочку, затушила сигарету, поставила бокал на барную стойку и, окинув взглядом танцевальный зал, триумфально шагая покинула это заведение, не расплатившись за выпитое вино. Кажется, близился рассвет. Фонари со всем не горели, машин не было никаких, кроме такси, водители которых спали в своих шоферских просиженных креслах. Я запрыгнула в одну из таких машин и громко хлопнула дверью. Водитель такси даже не шелохнулся. При желании я могла бы стащить у него все заработанные деньги и кутить еще до самого утра. Да, я любила безудержное веселье, особенно, в одиночку. Но с приближением рассвета многие заведения закрываются, поэтому решила ехать в круглосуточную закусочную неподалеку от дома. Там подавали неплохие завтраки, да и повар – такой душка.
– Уважаемый, а не соизволите ли вы отвезти даму? – громко спросила я, толкая таксиста в плечо. Он тут же открыл глаза и осмотрел меня с ног до головы. Его лицо было до безобразия сонным, но он незамедлительно повернул ключ, и машина зарычала.
– Такая дама… – протянул он, расплывшись в сонной улыбке, – в такой час и совсем одна. Интересно, почему?
– Меньше вопросов, умник, – язвительно ответила я, – просто отвези меня в "Харольдсон&Стивенсон".
– О, знаете, – он внезапно очень громко засмеялся, – за дополнительную плату могу составить вам компанию.
– Нет, друг мой, не в этот раз, – улыбнулась я.
Такси рычало так, как рычат львы из передачи "В мире животных". Недавно смотрела один из выпусков, где самка льва "окотилась" (так это называется, вроде бы?). Львята выглядели симпатично, но вот тому, самому огромному льву с гривой, который и являлся их отцом, было наплевать на котят. Он просто ушел в тень и стал ждать, пока какая-нибудь другая самка принесет ему мясо. Чертов эгоист.
Когда такси подъехало к "Харольдсон&Стивенсон" я мгновенно вложила сотню баксов в руку таксиста и ласково произнесла "Сдачи не надо, милый. Теперь можешь и отдохнуть". Выскочив из его машины, я сняла туфли, взяла их в руку и пошла босиком по асфальту. Ноги гудели жутко. Дойдя до дверей "Харольдсон&Стивенсон", я обнаружила, что заведение закрыто. Достала из сумочки сигареты и закурила. Меня мгновенно осветили фары чей-то машины, свет слепил меня, и я закричала: "Эй, выруби свои прожекторы! Я же не вижу ничего!" Из окна автомобиля показался мужчина с шоколадным цветом кожи, он прищурился, затем поманил к себе своей огромной ладонью, пока я подходила, он вышел из автомобиля.
– О, Джимми! – восторженно зашумела я, узнав его. Он был высокий и сильный, кожа цвета молочного шоколада, большие ладони и чувственный бархатный тембр голоса. Однажды я слышала, как он поет, и у меня дух перехватило. Это и был тот самый повар в заведении "Харольдсон&Стивенсон". И, кто бы чего не говорил, он был душкой, хоть и похож на громилу.
– Лия? Давно не видел тебя у нас. – он стал внимательно рассматривать меня. – Ты откуда такая… прости, не могу подобрать слово.
– Очаровательная? – флиртовала я, хлопая накладными ресницами и лаская его гладкую щеку тонкой рукой.
– Ну, да, – улыбнулся он, – именно это я и пытался сказать.
– Может, угостишь меня завтраком, а я тебе расскажу обо всем? Помнишь, как раньше?
– Лия, я женат, – отрезал он, – знаешь что сделаем? Давай, я провожу тебя домой, и ты ляжешь
