же. Не драгоценностью этого перстня, но другими его достоинствами дарю я тебя. Будучи молодых лет и в басурманской неволе, получил я его от богомольца, который из Святой Земли возвращался. В камушке оном заключен прах Гроба Господня. От подарка такого отказываться не годится, хоть бы даже он из ославленных рук воспоследовал. Ты, сударь, человек молодой и солдат, а коль скоро и старость, могиле близкая, не ведает, что с нею перед кончиною случиться может, что же тогда говорить о младости? Имея впереди век долгий, ей с куда большими превратностями суждено столкнуться! Перстень же сей убережет тебя от беды и охранит, когда наступит година судная, а должен я тебе сказать, что година эта уже грядет в Дикое Поле.
Наступило молчание; слышно было только попыхиванье костра и конское фырканье.
Из дальних камышей донесся тоскливый волчий вой. Внезапно Абданк сказал как бы сам себе:
– Година судная грядет в Дикое Поле, а когда нагрянет, з ад и в и т ь с я в е с ь с в i т б о ж и й…
Наместник, озадаченный словами странного мужа, машинально взял перстень.
Абданк же устремил взгляд в степную темную даль, потом не спеша поворотился и сел на коня. Молодцы ждали его у подножья.
– В путь! В путь!.. Оставайся в здравии, друже-жолнер! – сказал он наместнику. – Времена теперь такие, что брат брату не доверяет, оттого ты и не знаешь, кого спас; я ведь имени своего тебе не сказал.
– Ваша милость не Абданк, значит?
– Это мой герб…
– А имя?
– Богдан Зиновий Хмельницкий.
Сказавши это, он съехал по склону. За ним двинулись и молодцы. Вскоре сокрыла их тьма и ночь. И лишь когда отдалились они этак на полверсты, ветер принес к костру слова казацкой песни:
Ой, визволи, Боже нас всiх, бiдних невiльникiв,
З тяжкой неволi,
З вiри басурманськой —
На яснiї зорi,
На тихiї води,
У край веселий,
У мир хрещений. —
Вислухай, Боже, у просьбах наших,
У нещасних молитвах,
Нас, бiдних нивiльникiв.
Голоса помалу стихали, а потом слились с ветерком, шелестевшим в камышах.
Глава II
Прибыв утром следующего дня в Чигирин, пан Скшетуский стал на постой в доме князя Иеремии, где имел достаточно времени дать людям и коням отдохнуть и отдышаться после долгого из Крыма путешествия, которое по причине высокой воды и необычайно быстрого днепровского течения пришлось проделать по суше, поскольку ни один байдак не мог в ту зиму проплыть вверх по Днепру. Сам Скшетуский сперва тоже малость отдохнул, а потом отправился к пану Зацвилиховскому, бывшему комиссару Речи Посполитой, старому солдату, который, не служа у князя, был тем не менее княжеским наперсником и другом. Наместник намеревался разузнать, не поступало ли из Лубен каких распоряжений. Князь, однако, никаких особых распоряжений не оставлял, а просто велел Скшетускому
