Коска.
Он помнил, какой увидел ее впервые – растрепанной девчонкой девятнадцати лет, с мечом на боку, с прямым и ясным взглядом, в котором читались гнев, вызов и легкое презрение. Теперь лицо ее стало пустым, у рта появилась страдальческая складка. Меч висел на другом боку, правая рука в перчатке лежала на рукояти безжизненно. Взгляд оставался таким же непоколебимо прямым, но сейчас в нем было больше гнева, больше вызова и намного больше презрения. Кого винить?.. Он знал и сам, что ничего, кроме презрения, не заслуживает.
Тысячу раз он клялся ее убить, если, конечно, случится где-нибудь встретить. И брата ее убить, и Эндиша, Виктуса, Сезарию, Карпи Верного – всех вероломных ублюдков из Тысячи Мечей, которые его предали. Украли у него его место. Заставили бежать с поля битвы при Афьери в лохмотьях, оставшихся равно от одежд его и репутации.
Тысячу раз клялся… но Коска нарушал все клятвы, которые давал в своей жизни, и сейчас при виде ее не ощутил гнева. Вместо этого в душе вспыхнули разом поистершаяся уже жалость к себе, неожиданная глупая радость и жгучий стыд. Ибо по лицу ее было видно, насколько низко он пал. В носу у него защекотало, в глазах защипало от подкативших слез. И то, что глаза красны, как раны былых времен, его в кои-то веки порадовало. Расплачешься – никто не заметит.
– Монца… – Он попытался расправить на плечах грязный воротник, но руки так тряслись, что ничего не вышло. – Я слышал, тебя убили. Собирался отомстить, конечно…
– Мне? Или за меня?
Коска пожал плечами:
– Припомнить трудно… по дороге я остановился выпить.
– Пахнешь так, словно останавливался не однажды. – Разочарование в ее голосе кольнуло его не хуже стали. – А я слышала, что тебя, в конце концов, убили в Дагоске.
Не без труда он поднял руку, отмахнулся.
– По слухам, меня то и дело убивали. Врагам нравилось принимать желаемое за действительное. А где твой брат?
– Умер. – Лицо ее не дрогнуло.
– Жаль. Мальчик мне всегда нравился.
Лживая, бесхарактерная, подлая гнида – подумал он про себя.
– А ему всегда нравился ты.
Терпеть друг друга не могли, но какая теперь разница?..
– Если бы его сестра относилась ко мне получше, все могло бы быть по-другому.
– Нет смысла говорить о том, что могло бы быть. Нам обоим… есть в чем раскаяться.
Долгое мгновение они смотрели друг на друга молча. Она – сверху, он – снизу, стоя на коленях. Не так ему представлялась некогда эта встреча.
– Раскаяние… Издержки профессии, как говаривал Сазин.
– Возможно, нам стоит позабыть о прошлом.
– Я и вчерашнего-то дня не помню, – соврал Коска. Прошлое давило на него, как доспехи великана.
– Жить будущим в таком случае. У меня есть работа для тебя. Надеюсь, не откажешься?
– Что за работа?
– Сражаться.
