шмотки, за мной…
Комната «для полноценного отдыха» оказалась достаточно просторной и плотно заставленной разнообразной мебелью – столиками, стульями, мягкими кушетками и диванами, причём, как нормальных «человеческих» размеров, так и уменьшенных.
– Судя по всему, здешние путешественники бывают разными – и большими, и маленькими, – прокомментировала Лизавета. – Гуманоиды и коты? Очень похоже на то…. На дальней низкой тумбочке располагается классический телевизор. А на дальнем столике – не менее классический компьютер. Ещё имеются три двери, ведущие…. Куда? Не знаю. Например, в сауну, душевую и гардеробную.
– Прекращайте болтать, – возмущённо прошипел – рассерженной весенней гюрзой – Назаров, занявший удобную наблюдательную позицию рядом со «створками» шторы. – Соблюдайте, пожалуйста, полную тишину. Душевно вас прошу.
– Соблюдайте, коллеги, – подключилась стоявшая рядом Наталья. – Т-с-с-с. Кажется, кто-то идёт…
Сирена, громко хрюкнув напоследок, стихла. Раздалось негромкое частое цоканье.
«Словно от соприкосновения острых коготков о твёрдый гладкий паркет», – приникнув глазом к узкой щели между бархатными полотнищами, подумал Пашка. – «Ага, так оно и есть, от острых коготков…. В холле появились два пего-серых манула – один чуть крупнее другого. Солидные такие котяры, важные, вальяжные и откормленные. Визуально уже пожилые: усы и баки на выпуклых щеках сплошь седые. Выступают величественно, с неслабым чувством собственного достоинства. Словно бы и не манулы, а природные заносчивые дворяне, так и растак их тщеславную матушку…. Это, надо думать, здешние хвалёные арархи, про которых белобрысые близняшки нам уже все уши прожужжали. Точно, арархи. Круглые жёлтые глаза – с двойными чёрными зрачками – так и отливают благородным прибалтийским янтарём…. Тот, что помельче, очевидно, самка. Подошла к проёму, ведущему в Капсулу, (двери-то, „утонувшие“ в стене, так обратно и не задвинулись), заглянула внутрь. Теперь начала причитать на незнакомом, очень тягучем и звонком языке, богатом на гласные звуки…. Точно, блин горелый, причитает. Или жалуется на что-то. Например, на превратности злокозненной и жестокосердной Судьбы. А более крупный манул (самец и законный супруг?), её старательно утешает. Даже мордочкой принялся тереться, положил лапу – насквозь ласковым жестом – на её жирную холку. Кошачьи нежности, чтоб их. Бывает…. Всё, уходят. Цоканье коготков. Тишина…».
– Оказывается, что и кошки умеют любить, – вздохнула над его ухом впечатлительная Натка. – Очень трогательно, красиво и необычно…. А, Павлик?
– Трогательно, спорить не буду. Но дело, извини, совсем не в этом…. Петровы, слышали разговор арархов? Сможете перевести?
– Попробуем, – переглянувшись с сестрой, пообещал Женька. – В самом начале беседы пожилой женский голос (кошачий, понятное дело), сообщил, что в Капсуле никого нет. А потом, жалостливо всхлипнув, принялся причитать: – «Почему? Я же так надеялась, что это вернулся наш сынок. Так верила…». Тут голос арарха-самца принялся утешать: – «Не
