style="font-size:15px;"> – Позволю себе представиться: Гай Цильний Меценат, личный друг императора Августа и…
– Что еще за шутки? – Цаплин с трудом обрел дар речи. – Кто ты такой?
– И знаменитый покровитель поэтов, – продолжил незнакомец, не обращая внимания на слова Максима. – Полагаю, я ответил на твой вопрос?
– Как ты сюда попал?
– Клянусь Юпитером, тебе сначала следует выключить газ, а уж потом заниматься расспросами, – назвавший себя Меценатом брезгливо поморщился. – Здесь начинает вонять, как в сточной канаве.
Цаплин совсем позабыл о том, что совсем недавно собирался свести счеты с жизнью. Он бросился на кухню, до упора завинтил ручки газовой плиты, распахнул окно. Когда вернулся в комнату, загадочный гость держал в руке лист одного из цаплинских сочинений.
– Бесспорно не Вергилий, но… В твоих стихах чувствуется боль, которую может испытывать только истинный поэт.
– Вы это поняли?! – Максиму вдруг стало совершенно безразлично, как и откуда в его квартирке появился критик, наряженный древним римлянином. – Да! Боль и разочарование разъедают меня, как ржавчина железо!
– Прекрасный эпитет! – Меценат несколько раз хлопнул в ладоши. – Ты выражаешься, как и положено любимцу Эвтерпы, благословенной музы лирической поэзии.
Цаплин подхватил с пола еще один лист.
– Мне кажется, что это – одно из лучших моих стихотворений!
– Они все хороши, – Гай Цильний улыбнулся. – Именно поэтому я здесь и намерен помочь тебе.
– Помочь?
– Такова моя профессия. Я очень любил поэтов при жизни, когда они собирались в моих прекрасных садах на Эсквилинском холме в Риме.
– При жизни? – удивленно пробормотал Максим. – Значит…
– Харон перевез меня на другой берег Стикса в восьмом веке м-м-м… До вашей эры. Я умер, давно умер, но ведь поэзия бессмертна, а значит, всегда нужны те, кто поведет таких, как ты к сияющим вершинам славы. На протяжении многих столетий, друг мой, я покидал царство Аида и спешил на выручку мученикам, избравшим для себя тернистый путь поэзии. Мне доводилось общаться с великими людьми и помогать им в тяжкую минуту отчаяния.
– Но я не великий, – Цаплин горестно покачал головой. – Над моими стихами насмехаются, их отказываются печатать. Я – неудачник!
– В моих силах сделать так, что все обидчики станут возносить тебе хвалу и ползать на коленях перед тем, кого оскорбляли.
Первыми перед глазами Максима возникли храпящая в спальне мать и хохотушка Леночка с нижнего этажа. Эти двое не верили в его исключительность, гораздо больше, чем редактора, отказывающие поэту в публикации.
Меценат словно читал мысли Цаплина.
– Впрочем, ползание на коленях, для кого-то слишком малое наказание. Например, твоя подружка, которая носит имя жены царя Спарты Менелая
