прочим, умудрился каким-то образом прослушать курс медицины и хирургии и до сих пор до некоторой степени поддерживал свои знания. У него не было докторского звания, что не мешало ему знать побольше многих господ, которые преважно расписываются докторами медицины; впоследствии нам пришлось в этом убедиться на деле. У него была великолепная походная аптечка и целый набор инструментов. Пока еще мы были в Натале, он так ловко отрезал одному кафру больной палец на ноге, что просто весело было смотреть. Только ужасно он был озадачен, когда этот кафр, все время очень спокойно следивший за ходом операции, попросил приставить ему новый палец, прибавив, что в крайнем случае, пожалуй, годится и белый.
Когда с этими делами было покончено, нам осталось уладить еще два существенных вопроса: сколько и какое оружие с собой взять и какую прислугу. Насчет оружия мы могли быть спокойны, потому что сэр Генри навез из Англии всевозможных охотничьих двустволок, карабинов и револьверов, да у меня и своих довольно, так что оставалось только выбирать. Гораздо труднее было разрешить вопрос относительно прислуги. После долгих совещаний мы решили взять с собой пять человек, а именно кучера, проводника и троих слуг.
Кучера и проводника я нашел без особенных затруднений и нанял для этого двух зулусов, Госу и Тома; найти слуг оказалось гораздо труднее. Нам нужны были люди храбрые и такие, на которых можно было бы положиться вполне, потому что при наших обстоятельствах от их поведения могла зависеть наша жизнь. Наконец я приискал двух: во-первых, готтентота Вентфогеля, что по-голландски значит «птица ветра», и мальчика зулуса, Хиву, который имел за собой то преимущество, что превосходно говорил по-английски. Вентфогеля я знал уже давно; лучше его никто не умел выслеживать диких зверей на охоте, что я знал по опыту. Он был крепок, как струна, и совершенно неутомим, но у него был один недостаток, свойственный его племени: пристрастие к выпивке. Если оставить его невзначай наедине с бутылкой – пиши пропало. Впрочем, для нас это было безразлично, потому что мы отправлялись за пределы всяких кабаков.
Заручившись этими двумя слугами, я никак не мог найти третьего подходящего человека, так что мы уже решили отправиться в путь без него в надежде, что по дороге авось кто-нибудь подвернется. Вдруг вечером накануне нашего отъезда зулус Хива пришел сказать мне, что какой-то человек желает меня видеть. В это время мы сидели за столом; тотчас после обеда я велел его впустить, и в комнату вошел высокий, красивый человек лет тридцати, с очень светлой кожей для зулуса. Он поднял свою узловатую палку в знак приветствия и уселся на корточках в углу, сохраняя полное молчание. Некоторое время я не обращал на него внимания; с зулусами иначе нельзя: если вы сразу вступите в разговор с зулусом, он непременно подумает, что вы человек незначительный и без всякого достоинства. Однако я сейчас же заметил, что он то, что называется кешла, – человек с обручем: на голове у него был черный обруч из клейкой полированной
