смог бы завладеть вниманием стратемских добровольцев. Но этого мне было мало. Меня распирало желание превратить трагедию во что-нибудь более приятное.
– Держу пари: в хлеву не было и ни одной свиньи. Думаю, половину из них он просто съел. Другую половину продал, а деньги добавил к тем, что скопил для этого случая.
– Для какого случая? – спросил один из скептически настроенных ребят. – Если Пигги не было в хлеву, где же он тогда?
– Во Флориде, – ответил я. – Решил покончить со своим вонючим бизнесом.
Сказано это было с легкой небрежностью, как об известном факте.
– Оглянитесь вокруг! – крикнул я. – Говорю вам: он давно это задумал. Он специально не строил себе дом и не покупал ничего лишнего. Он скопил кругленькую сумму. Пигги поджег свиноферму, чтобы заставить нас подергаться. Вспомните, сколько раз мы заставляли дергаться его.
Мальчишки задумались. Здесь я говорил правду. Рассказу никогда не повредит немного правды.
Мои сверстники с Фронт-стрит топтались на месте и думали. И в этот «задумчивый» момент я впервые прибегнул к литературной правке. Я попытался сделать свою историю лучше и правдоподобнее. Мне было необходимо спасти Пигги Снида. Но что делать во Флориде тому, кто не может говорить? Я представил, что во Флориде с ее жарким климатом санитарные нормы жестче, чем в Нью-Гэмпшире. Вряд ли там допустят существование такой свинофермы. И потом, по моей версии, Пигги Снид решил навсегда завязать со сбором пищевых отходов.
– Мне думается, Пигги просто играл в умственно отсталого, – заявил я. – Он – не американец.
– А кто же? Папуас? – съехидничал кто-то.
– Скорее всего, европеец, – на ходу придумал я. – Это мы произносили его фамилию как Снид. А может, на самом деле она звучит не так. Говорят, он появился здесь перед войной. Тогда многие европейцы бежали в Штаты.
– Почему же он не научился говорить хотя бы на ломаном английском?
Вопрос грозил уничтожить мою сюжетную линию.
– Не знаю. Может, его здесь плохо встретили. Он убедился, что свиньи добрее людей. И решил вести себя так, будто не умеет говорить… Накопил денег и поехал… нет, он не во Флориду поехал, а прямиком в Европу.
– Молодец, Пигги! – крикнул кто-то.
– Держись, Европа! – подхватил другой.
На какой-то миг мы даже позавидовали Пигги, вырвавшемуся из тупости и одиночества, которые сопровождали его многие годы. Все было хорошо, пока не вернулись взрослые. Здесь моя сюжетная линия опять подверглась атаке.
– А Ирвинг считает, что Пигги Снид умотал в Европу, – заявил командиру расчета один из моих приятелей по Фронт-стрит.
– Правда, что он появился в наших краях перед войной? – спросил я у командира.
Тот глядел на меня, как на первый труп, найденный среди головешек.
– Нет, Ирвинг. Пигги Снид родился в Эксетере, – разрушил мой рассказ командир. – Насчет его отца неизвестно,
