Ну вот, все в порядке, – обрадовалась мама, а Юра даже пожал отчиму руку. – Значит, решено. Сначала едут Рита и Юра, а потом мы все.
И успокоенная семья принялась обсуждать, что детям нужно взять с собой.
На следующий день они начали собирать документы. Оказалось, что, прежде всего, нужно было взять анкеты в паспортном столе милиции и туда они и отправились прямо с утра. Отстояв положенную очередь, они вошли в кабинет, где сидела толстая грубая баба, одетая в милицейскую форму с обесцвеченными перекисью и залакированными буклями на голове. Узнав, зачем они пришли, она тут же прониклась к ним самой настоящей ненавистью и нарочно долго перебирала бумаги, как будто не могла сразу найти, то, что им было нужно. Зато за это время она успела громким противным голосом высказать им, что таких как они нужно сажать или лучше стрелять, потому что они предатели родины. Их здесь учили, кормили-поили, обеспечивали им счастливое детство, профсоюзные путевки в лагеря, а они теперь уезжают. Вначале Юра и Рита выслушивали все это молча, но когда, наконец, анкеты очутились в их руках, осмелели и объявили ей, что она орет на них, потому что им завидует, и, если бы у нее была возможность, она бы первая удрала из своей любимой родины. И вообще с расстрелом и тюрьмой, она опоздала, так как теперь не тридцать седьмой год.
Пока обалдевшая от их наглости паспортистка пыталась найти достойный ответ, они повернулись и вышли из кабинета, провожаемые откровенно завистливыми взглядами остальных трех женщин, сидевших за другими столами. Вышли они, кстати, очень довольные собой, что смогли дать отпор. В общем, первая высота была, так сказать, взята.
Зато вторая высота чуть не повергла их в самое настоящее отчаяние, хотя это был всего лишь маленький учебник иврита. Они с недоумением и ужасом вглядывались в самой странной формы значки, которые на самом деле были буквами. Кроме того, что они не походили ни на одну из известных им букв, они были еще и очень похожи между собой. Так, например, сколько они не вглядывались, найти различие между буквами рейш и далет, или между буквами каф и бет им совсем не представлялось возможным. А когда они еще и узнали, что в этом языке нет, только подумать, гласных букв, а есть вместо них какие-то странные огласовки, которые к тому же часто и не пишутся вообще, то совсем упали духом. Но их учителя, Лариса и Миша, строго велели им не паниковать, а для начала смотреть в подстрочник, где все слова транскрибировались такими родными и знакомыми на фоне загадочного иврита русскими буквами. Кроме них на занятиях присутствовали еще четверо, пожилые муж с женой, Семен Борисович и Берта Соломоновна, которые ехали в Израиль к своей дочке и внуку, и молодая пара, специально приезжавшая на занятия из соседнего Николаева, Белла и Саша Певзнер. Саша отличался завидным оптимизмом не только в отношении иврита, но и вообще всей жизни в Израиле. У него был уже разработаны план-минимум для начала жизни в Израиле и становления на ноги, и план-максимум для того, чтобы разбогатеть. Своим оптимизмом он заразил остальных и они все дружно принялись за освоение языка Торы. Труднее всего
