Он хмурился и бросал недокуренную папиросу, от которой у него кружилась голова и было гадко во рту.
Девушки запели латышскую песню, Николь тоже поддержала, видно было, что не первый раз поют вместе. Потом затеяли шуточную немецкую, где в припеве все хлопали в ладоши и топали ногами. Хлопал и Белов, он слегка захмелел и ему тоже хотел спеть что-то такое же веселое, но его опередил Вано:
– Давайте русскую!
– Нет! – закричали девчонки, – грузинскую! Вано, пожалуйста!
– Сколько вам говорить, – Вано притворно сводил дуги бровей над горбатым носом, – грузинские минимум трое должны петь! Я один – как могу?! Перед человеком меня позорите!
Но они упросили, и он запел. Хрипловатый и негромкий голос Вано в песне непривычно чисто и красиво звучал. Белов представлял себе высокие горы, вспоминал стихи: «Кавказ подо мною, один в вышине…» Он даже подумал прочитать, но совсем не помнил…
Он пошел ее провожать. Было полпятого, на улице не раннее уже утро накрапывало мелким, непонятно откуда взявшимся слепым дождичком, люди копошились по хозяйству, солнце стояло над заливом, освещая бескрайнюю тундру, среди которой и притулился поселок. У воды из огромного ствола был устроен дымарь для лошадей. По утру мошки было мало, но один конь, привычно понуро стоял в дыму, помахивая хвостом. Древний старик с белой бородой, широкий и уже негнущийся, тащил, натужившись, с двумя белобрысыми недоростками балан от реки. Бревно было длинное, сил у них явно не хватало, но не бросали, дед что-то говорил негромко на незнакомом языке. Увидев Белова с Николь, старик остановился, кивнул в ответ, стоял и смотрел внимательно. Белов тоже привычно кивнул пожилому человеку.
Они шли рядом и молчали. Он знал, что она не позовет его к себе в дом, но если бы и позвала, он, наверное, не пошел бы. Он это понял и успокоился. В колбе песчаных часов оставались последние песчинки. Когда подошли к калитке, Белов, преодолевая тяжелое волнение, спросил:
– Пойдешь ко мне на буксир? Уборщицей… зарплата хорошая. – В висках стучало, он боялся глядеть ей в глаза.
– Меня не отпустят отсюда, даже письма не разрешают. – Николь не удивилась его предложению. – А вам, правда, нужна уборщица?
– Нужна! – Белову не важно было, что он врал, он хотел понять… хочет она с ним? Что-то было не так, он это видел. – Почему ты сказала «вы»?
– Здесь мы вдвоем… мы с вами даже не познакомились… – Николь глядела доверчиво и серьезно.
– Да?! – Белов ничего не соображал, он боялся, что она уйдет – всего несколько шагов и исчезнет за дверью, нельзя было отпускать ее просто так.
Николь и не собиралась уходить, она спокойно на него глядела и даже ласково, как будто любовалась им, Белов это видел, но не верил. Все это было так странно, так не похоже на поведение женщин и девчат, которых знал капитан «Полярного». Он блуждал в мыслях и чувствах, она все спутала в его душе.
– А
