style="font-size:15px;"> – Ну да… – ответила Ася машинально, мыслями была еще в своем. – Я рада, что тебе понравилась опера.
– А когда он погиб, он был такой, как я?
– Нет, ему было всего девять лет.
– А где был его отец? – Коля остановился и поднял голову на Асю.
– Его отцом был Иван Грозный, он умер к тому времени. Ты почему спрашиваешь, ты же все это знаешь?
– А мой отец… – Коля не смотрел на мать.
– Что твой отец? – Ася испуганно глянула по пустынному Сивцеву Вражку. Они как раз сворачивали в темную арку, ведущую во двор.
– Он – враг народа? – голос Коли гулко и громко прозвучал под аркой.
Ася остановилась и закрыла свой рот рукой. Коля виновато, но и упрямо глядел.
– Ты нас обманывала, потому что не хотела говорить этого? Он, правда, геолог?
Ася молчала, ошарашенная и вопросом, и тем, что момент, которого она избегала, но со страхом ждала, настал так неожиданно. Ей надо было говорить. Все назрело, разбухло… ее нагромождения правды и полуправды о Гере давно уже начали разваливаться. Она стояла в замешательстве, Коля, с его наивным стремлением к справедливости, мог проговориться в школе.
Она потянула сына из громкой арки во двор. Тут тоже было темно, только у подъезда горела тусклая лампочка. Сели на лавочку. Коля заговорил сам:
– Сначала я ждал, что он вернется из экспедиции… потом, после войны ты сказала, что он на ответственном задании, и об этом ни с кем нельзя говорить… я привык жить без него. – Ася сидела в страшном напряжении, в тысячный раз проживая собственное вранье, не глядела на сына. – Я ни с кем не говорил о нем. Меня спрашивали, я молчал, иногда кто-то говорил, что у меня нет никакого отца… – Коля сидел ссутулившись, как старик, челка выбилась из-под шапки. – Баба говорила о нем… и ты тоже… недавно ты сказала Лизе Воронцовой, что он не пишет.
Коля смотрел спокойно, без вины, что подслушал, но и ее не винил, что обманывала и скрывала. В его тревожном ребячьем взгляде была сейчас вся та бесчеловечная сложность их изуродованной жизни, в которой ложь была обязательна. Он прижался к матери, обнял, гладил ее руку в латаной-перелатанной, и все равно дырявой варежке.
– Я никому не скажу. Кто мой отец? Он в тюрьме?
По Асиным щекам покатились слезы. Она сидела не шевелясь. Потом решительно достала платок, вытерлась. Заговорила, глядя на сына сквозь вновь набухающие слезы:
– Твой отец – Георгий Николаевич Горчаков. Знаменитый геолог. Он красивый и светлый человек. Все, что я о нем рассказывала, все правда. Через две недели будет тринадцать лет, как его арестовали… – она замолчала. – Он ни в чем не был виноват.
Коля смотрел застыв, не отрываясь. Откуда-то взявшиеся черные птицы зашевелились вдруг, загалдели в темноте на деревьях, Ася испуганно подняла голову, опять обернулась, вглядываясь в темноту двора.
– А ему еще много
