головы. Кажется, я стал героем вечера. Официанты остановились в недоумении, не зная, раздавать ли меню. Одна особо миловидная официантка ловко проскочила между мной и столиком, держа в обеих руках тарелки с закусками. «Ханна» – успел прочитать я на именном бейдже. Что ж, если сегодня ничего не получится с Анникой, вернусь в ресторан и приглашу на ужин Ханну. Или на завтрак, так будет даже лучше.
Последние аккорды «Нью-Йорк, Нью-Йоооооооорк» я закончил, стоя на коленях, прижав руку Анники к сердцу. Анника покраснела, её глаза блестели. Она улыбалась искренне и дружелюбно, чем окончательно очаровала меня. Продолжение ужина было просто превосходным. Телятина божественно таяла во рту, картофель вкусно хрустел, вино придавало пикантности, изысканно подчёркивая вкус блюд.
– О, я готова ходить в ресторан каждый день! – Анника облизала пальцы и с наслаждением вздохнула.
– Моей зарплаты на это не хватило бы. Я всего лишь студент, бедный студент.
– Я думала, ты работаешь в «Алко», – она с удивлением посмотрела на меня.
– Подрабатываю, так сказать. По идее я должен писать диплом, но дело застопорилось, и я решил подзаработать немного денег. Так сказать, на собственные капризы.
– Сколько тебе лет? – голос Анники показался мне встревоженным.
– Мне двадцать пять. А что, это так важно? Перестань, пятилетняя разница в отношениях ещё никому не мешала, – беззаботно отмахнулся я.
– Значит, ты думаешь, что мне тридцать? – в её голосе прозвучало недоверие.
– Ни за что не дал бы тебе больше, – уверил я.
Тут я, конечно, перегнул палку. Я бы дал ей и тридцать, и тридцать пять, но это одно из золотых правил для мужчин – никогда не спрашивать женщин о возрасте и всегда давать женщинам меньше лет, чем им на самом деле. На этом правиле я собаку съел, потому что все мои бывшие пассии были старше меня. Но Анника переплюнула всех.
– О, это невероятный комплимент, Лаури. Но на самом деле мне тридцать семь лет, – она замерла, ожидая моей реакции. Реакция последовала незамедлительно. Я судорожно сглотнул слюну, нервно хихикнул, но не потерял лицо.
–Я бы бросил камень в того, кто сказал бы, что тебе тридцать семь.
Почувствовав, что лёд дрогнул, добавил:
– Ты самая очаровательная женщина на свете, Анника. И возраст тут совершенно ни при чём. Ты как роса, такая же свежая. Утреннее солнце, согревающее мир. Твой голос – это звуки музыки. Скрипка, виолончель, клавесин и весь оркестр. Ты даришь мне комфорт, с тобой уютно и это главное…
Чёрт! Я такой замечательный актёр, что поверил сам себе. Я расточал такие слова, значения которых даже не знал. Анника блаженно улыбалась и верила мне. Она наматывала локон на палец и играла с ним, закусывала губу, закатывала глаза, заливалась смехом, и я чувствовал себя Казановой в процессе обольщения. О, как я себе нравился в тот момент! Женщины любят ушами, это правда. Столько лапши, сколько я намотал на уши Анники, хватило бы для того, чтобы накормить всех итальянцев на свете.
