глубокой – хотя ясно, что это лагеря обслуживали индигирские прииска, это для добычи золота свезли сюда тысячи людей. Удивительно, но аэропорт «Индигирка» построен на противоположном от города берегу, там и жилого-то ничего нет, одна полоса, зачем? Чтобы попасть на самолет надо переправиться через стремительную и опасную реку, хорошо зимой, по льду, а летом? Катера-то не всегда, особенно в весеннее многоводье, могут реку пересечь, а не попадешь на катер? Плывут на лодках, там деловые, предприимчивые люди приспособились за определенную плату перевозить людей на тот берег, но не всегда ведь получалось и удачно. Иногда опрокидывались ненадежные лодки, не справившись с течением, и тогда уж никого не находили – ни лодки, ни людей.
Лагеря и вокруг города, в пяти километрах – лагерь смертников, откуда не выпускают никого, ни на какие работы, ни на какие общения, их как бы и не существует, но они есть, «орут» там иногда, свистят, пугают прохожих, хотя дорога ближе четырех километров к тем ограждениям не подходит.
Лагеря не только на каждом прииске, но и на каждом добычном участке.
К пятидесятым годам вокруг лагерей образовались жилые поселки, где жили те же «зэки» из лагеря, заслужившие своим поведением и дисциплинированной работой «свободное поселение». Они могли вызвать к себе даже семью, или создать ее там, на месте, но если чуть «проштрафился» или нагрубил начальству – немедленно переводился снова в зону. Впрочем, многие и освобождающиеся «зэки» никуда не уезжали – куда и к кому им ехать после двадцати пяти лет «отсидки», кто там, на «большой земле», их ждет, да и доедут ли, с их новыми привычками и характером. Вот и остаются в поселках при лагере, обзаводятся женами из местных «вдовушек», создают семью, доживая отведенное ему на этой земле время в привычных условиях, на привычной работе, под привычным присмотром лагерного начальства.
Вновь прибывшие «вербованные» всей бригадой, толпой, но неторопливо, выходили из кабинета начальника кадров, когда тот неожиданно поднял голову.
– Красноперов, задержись.
Георгий удивленно уставился на кадровика.
– Садись. У тебя тут в анкете сказано, что ты закончил три курса горного факультета, это действительно так?
– Да, я ушел после третьего курса, так у меня обстоятельства сложились.
– Странно, после третьего курса, как говорится, только «дебилы» не могут институт закончить, ты не из них?
– Может, и из них.
– Тут Майстров, директор «Эльгинского», он по своим делам приисковым приехал в Управление, посмотрел анкеты, попросил тебя задержать, поговорить хочет.
– «Задержать» куда, «на зону»?
– Ты не остри, директор прииска хочет встретиться с тобой, может, это судьба, а ты остришь. Да еще и неудачно. Ты язык-то придержи, не везде ведь и не со всеми шутки такие проходят, московские-то привычки брось.
– Да я не из Москвы.
– Ну, так тем более, поскромнее бы вести себя надо,
