наблюдаемого объекта. И вот теперь я стала таким объектом, причем наблюдение за мной велось уже достаточно долго. Я попыталась вспомнить, когда впервые возникло это покалывание в затылке, соотнося воспоминания с только что прочитанным текстом. В начале рассказа монахини? Или когда она входила в дом? Или еще раньше? Размышляя, я продолжала смотреть в книгу, будто ничего не заметила.
И наконец я вспомнила.
Это ощущение появилось еще до того, как я взяла книгу в руки.
Дабы выиграть время, я перевернула очередную страницу, по-прежнему изображая увлеченную читательницу.
– Вы меня не обманете.
Строго, властно и безапелляционно.
Мне оставалось лишь развернуться и встретить ее лицом к лицу.
Вида Винтер была не из тех, кто может легко затеряться в толпе. Это была внешность древней царицы, колдуньи или богини. Она, как на троне, восседала в кресле у камина, окруженная бархатными подушечками различных оттенков красного цвета. Прямую царственную осанку не могли скрыть даже свободные складки накинутой на ее плечи бирюзово-зеленой шали. Медно-красные волосы были уложены в замысловатую прическу – сочетание волнистых локонов, тугих завитков и колечек. Лицо с четким, как контурная карта, абрисом было покрыто слоем белой пудры, с которой смело контрастировала алая губная помада. Сложенные на коленях руки выставляли на обозрение коллекцию перстней с рубинами и изумрудами, меж которыми проглядывали белые костяшки пальцев; и только ногти, некрашеные и коротко остриженные (совсем как у меня), вносили элемент дисгармонии в этот помпезный образ.
Но самой неприятной, раздражающей деталью оказались солнцезащитные очки. Я не могла разглядеть ее глаза, но тотчас вспомнила их неестественный, нечеловечески зеленый цвет на рекламном плакате. Темные линзы очков, казалось, обладали мощностью прожектора – у меня возникло такое чувство, будто ее взгляд проникает сквозь мою кожу и подбирается к самым потаенным глубинам моей души.
Тогда я попыталась мысленно окружить себя защитным полем, оставив доступной для обозрения лишь нейтральную внешнюю оболочку.
Она, должно быть, удивилась, обнаружив мою непрозрачность (то есть свою неспособность видеть меня насквозь), но пришла в себя очень быстро – намного быстрее, чем это сделала я после первого потрясения при встрече.
– Очень хорошо, – произнесла она с язвительной улыбкой, адресуя ее скорее себе самой, чем мне. – Перейдем к делу. Как я поняла из вашего ответного письма, у вас есть кое-какие сомнения относительно предложенной мною работы.
– Да, собственно…
Она продолжила, словно не замечая моей попытки ответить:
– Я готова повысить вашу месячную ставку и размер финальной выплаты.
Я провела языком по сухим губам, подбирая подходящие выражения. Но прежде, чем я с этим справилась, черные очки-прожекторы
