желания на ней поваляться. Эта комната именовалась гостевой, но у нас никогда не бывало гостей. Здесь обычно спала моя мама.
В растерянности я вышла из комнаты и остановилась на верху лестницы.
Вот оно. Обряд посвящения. Я одна дома. Значит, я уже не «ребенок младшего возраста», и завтра на детской площадке я смогу сказать: «Прошлым вечером меня не отсылали к няне. Я была дома одна». Представляю, как вытаращат глаза другие девочки. Я долго ждала своего часа, но когда он наконец пришел, я оказалась к этому не готова. Раньше мне думалось, что перемена произойдет автоматически, и, впервые предоставленная самой себе, я смогу хотя бы одним глазком увидеть образ того взрослого человека, каким мне суждено стать. Я ожидала, что мир сразу же изменит свой привычный детский облик и продемонстрирует мне таинственную взрослую сторону жизни. Вместо всего этого, став свободной, я почувствовала себя еще более беспомощным ребенком, чем прежде. Что же со мной было не так? Неужели я никогда не найду способ повзрослеть?
Я уже начала подумывать о визите к миссис Робб, но тут мне вспомнилось местечко получше. Я легла на живот и заползла под отцовскую кровать.
Пространство между полом и низом кровати заметно уменьшилось с той поры, как я была здесь в последний раз. В плечо мне уперся «курортный» чемодан, всегда одинаково серый – как при дневном свете, так и сейчас в полумраке. В нем хранились вещи для летнего отдыха: темные очки, запасные фотопленки, мамин купальный костюм, который она ни разу не надела, но и не решалась выбросить. С другого боку находилась картонная коробка. Повозившись с ее крышкой, я засунула руку внутрь. Спутанная гирлянда лампочек для рождественской елки. Переложенные ватой елочные украшения. Когда я лазила под кровать в прошлый раз, я свято верила в Деда Мороза. Теперь я была уже не столь наивна. Значило ли это, что я повзрослела?
Выбираясь из-под кровати, я задела локтем старую жестянку из-под печенья. Еще одна знакомая вещь: сколько помню, она была здесь всегда. Картинка с шотландскими утесами на плотно пригнанной крышке, которую мне все равно не открыть. Рассеянно, скорее по старой привычке, я попробовала – и крышка с такой легкостью поддалась моим окрепшим пальцам, что я даже вздрогнула от неожиданности. Внутри обнаружился паспорт отца и всякие официальные бумаги – одни напечатанные, другие написанные от руки. Там и сям мелькали печати и подписи с длинным росчерком.
Для меня слова «видеть» и «читать» давно уже значили одно и то же. Я бегло просмотрела бумаги. Свидетельство о браке моих родителей. Мое свидетельство о рождении – красными буквами на толстой бумаге кремового цвета. Подпись отца внизу. Я аккуратно сложила документ, переместила его в стопку к уже просмотренным и взяла следующий. Он был точь-в-точь таким же. Это меня озадачило. Зачем мне два свидетельства о рождении?
И тут я увидела отличие. Те же имена отца и матери, та же дата рождения, то же место, но другое имя.
Что
