Но всегда ли это так? Во всяком случае, не следует натужно изображать спокойствие в тот момент, когда вас просто распирает от противоположных чувств[1]. В таком случае ваше поведение маскирует ваши чувства, вместо того чтобы их отражать.
Наученные скрывать свои подлинные чувства, мы гордимся тем, что и в эпицентре невероятной суматохи мы обнаруживаем минимум эмоций. Некоторые называют это выдержкой.
Однако детям при общении со своими родителями крайне необходимо получать так называемый конгруэнтный ответ. Им хочется слышать от родителей слова, отражающие переживаемые теми чувства.
Нет ничего удивительного в том, что даже маленькие дети склонны, защищаясь от родительского гнева, бросать родителям в лицо самое чувствительное для них обвинение: «Вы меня не любите!»
«Разумеется, я люблю тебя!» – дико орет в ответ отец или мать. Но это заверение в любви не убеждает ребенка. Ведь охваченный гневом уж точно любви не испытывает.
Воззвав к родительской любви, ребенок заставляет родителей защищаться и этим умным ходом переводит фокус с себя на них. И только родители, выдающие себе разрешение не испытывать любви в припадке гнева, способны ответить на обвинение ребенка, не уходя в защиту: «Сейчас не время говорить о любви, зато самое подходящее время обсудить, что же заставило меня рассердиться».
Чем больше распален родитель, тем острее потребность ребенка получить заверения в том, что его любят. Но выражение любви сердитым голосом не убедительно. Оно не дает ребенку ощущения, что его любят, и лишь вызывает смятение. Ведь ребенок воспринимает не слова любви, но гнев, о котором свидетельствует резкость голоса. Утешительнее для ребенка осознать: родительский гнев не означает, что его бросят, непроявление родителем чувства любви к нему – временное явление; любовь вернется, как только гнев утихнет.
Что делать с собственным гневом
В детстве нас не научили относиться к гневу как к проявлению жизни. Нам привили привычку испытывать чувство вины в связи с тем, что мы испытываем гнев, и проявления гнева делают нас грешниками в собственных глазах. Нам внушили веру в то, что гневаться – это плохо. А проявление ярости – не просто проступок, но чуть ли не уголовное преступление. И с собственными детьми мы стараемся быть терпеливыми; терпеливыми настолько, что – раньше или позже – неизбежно взрываемся. Мы очень боимся, что наши негативные чувства навредят ребенку, поэтому сдерживаем их, как ныряльщик задерживает дыхание. Но – увы! – в обоих случаях ресурс сдерживания достаточно ограничен.
Приступам гнева, как и обыкновенной простуде, свойственно повторяться. Однако игнорировать простуду мы не можем, даже если она нам не нравится. Следует изучить проблему во всех подробностях, но нельзя гарантировать, что с нами никогда ничего подобного больше не приключится. Гнев – предсказуем, он проявляется при определенных условиях и в определенных ситуациях. Однако вспышка гнева всегда производит впечатление неожиданности. И хотя
В этом месте речь идет как раз о конгруэнтности выражения чувств. Конгруэнтностью психологи называют соответствие между испытываемыми человеком чувствами и выражаемыми. Это подразумевает также искренность общения и отсутствие фальши в отношениях. Однако конгруэнтность не означает, что надо выплескивать любые возникшие чувства, не сдерживая их совсем. Просто не следует выражать чувства лживо – выражать то, что совершенно не соответствует вашему внутреннему состоянию.
