и потому, что он пишет эти свои стихи. И Катерина точно так считает. И даже Софья.
4. Умная Софьюшка
Ума – палата.
Надо прежде всего поговорить с Софьей. В семье Холмских считалось, что Софья обладает особым умом. То, что она умна, подтверждалось не однажды еще чуть ли не с пеленок.
Когда ум ее стал уже притчею во языцах, то кормилица (она же и няня, жившая в семье Холмских на положении члена семейства, потому как хотя и крепостная, но была доверенной и преданной фавориткой прабабушки, той самой, которая из боярского рода) утверждала, что даже грудь Софья сосала умнее, чем ее сестры. Потом стали вспоминать и другие черты из ее младенчества, и во всем находили проявление ума.
Рассказывали, что по весне и осенью, когда детей водили гулять, Софьюшка никогда не промочит ноги. Вернутся с прогулки – у всех башмаки испачканы в грязи, а у Софьи – чистенькие.
Казалось бы корь – все дети переболели, а Софья – нет. Когда папенька ездил в Тверь или в Москву и привозил конфекты, сестры и братец свои съедали в один день, а у Софьи оказывалось припрятано и до первого праздника.
Старая нянюшка присматривала за детьми, как квоктуха за цыплятами, держала их при себе, поучая на каждом шагу. Только сестры и братец старуху не слушались, отвлекаясь на свои игры, а Софьюшка послушает, а потом еще и переспросит. И никогда не забудет. А когда надо – вспомнит.
Няня рассказывала им перед сном сказки и Софья часто делала замечания. Сжег Иван-царевич лягушечью кожу своей жены, царевны-лягушки, Василисы Премудрой, и через то приключилось много бед. А почему же царевна-лягушка, Василиса Премудрая кожу лягушечью без присмотра оставила? Нужно бы спрятать ее, чтобы никто не нашел, а еще лучше держать при себе, в потайном кармашке. Тогда бы Ивану-царевичу ее и не сжечь, и беды бы не случилось…
Но все это вспоминали потом. Обнаружили же ум Софьи, когда пришлось продавать одну из деревенек их имения. Надеждино первоначально состояло из двух деревенек. Одна, собственно Надеждино, или, как его иногда называли, Большое Надеждино, с барской усадебкой при нем и церковью. Вторая – Малое Надеждино, в десяти верстах, поменьше и на неудобных землях, изрытых оврагами, в которых водилось множество лис.
Кроме этих оврагов в округе было много неудобиц – пустошей, заросших кустарником. Еще до того, как Холмский получил наследство от дядюшки и семейство переехало в Москву, у него случились кое-какие долги и нужда в деньгах по хозяйским делам и он уговорил жену продать Малое Надеждино.
От него и доход невелик, оно и от усадьбы далековато, да и деньги нужны. Будь жива прабабушка, она бы не позволила продавать. Но прабабушка года два перед тем умерла. Нянюшка тоже была против продажи, но нянюшку, хотя она и сидела вместе с барами за обеденным столом, папенька с маменькой слушать не стали, не взяв во внимание то, что нянюшка свое мнение подкрепляла именем и мнением старой барыни.
Правда,
