сел на него, посмотрел на меня и произнес:
– Ты знаешь – я тебе доверяю, так? Но их я почти не знаю. Это может быть «кидок»?
Я подумал, что ни один из Серег никогда не занимался ничем подобным, хотя Серега номер один когда-то в молодости баловался с колосками, а Серега номер два долгое время работал в колонии для несовершеннолетних учителем истории, и уверенно ответил:
– Нет. Зачем им это? Только я зарабатываю для них каждый месяц процентов 20, если не больше. А там они еще больше «ловят» на разнице. Они этот миллион за три-четыре месяца заработают.
– Да, логично, – согласился Армен.
Я знал этого хитреца лучше, чем он мог себе представить, и был уверен, что он уже все взвесил и решил, прежде чем задал мне этот вопрос. Просто видимо его хваленая чуйка что-то такое почуяла, раз он решил обсудить этот вопрос со мной.
– И что? – Я спокойно посмотрел на него, стараясь не думать, что сейчас у меня на руках окажется два миллиона долларов, за которые в случае чего мне дважды оторвут голову. И руки.
– Что? Если не кинете, значит, хорошо заработаю. Ты же не думаешь, что я вам дешево продам?
Я увидел его глаза – странная помесь алчности и азарта, вот что я увидел. Он любил рисковать, получая двойное удовольствие от того, что почти никогда не ошибался, и очень боялся ошибиться, рискуя.
– Вот уж чего я точно не думаю!
Пока собирали два миллиона долларов, считали, вязали в пачки, пачки в кирпичи, я молча наблюдал за ловкими руками кассира, непроницаемое лицо которого больше подошло бы какому-нибудь вышколенному британскому камердинеру, и думал о Майе. Меня по-прежнему не оставляла мысль, что ее приглашение погулять осенним вечером по набережной не более чем предлог для чего-то другого, но я запрещал себе думать об этом. Я не знал, что побудило ее откликнуться на мои неоднократные приглашения, и очень надеялся выяснить, избавившись от огромной суммы, размеры которой немного угнетали сознание.
Глядя на быстрые руки кассира, я вновь почувствовал мелко завибрировавшую печень и потянулся к пейджеру. На узеньком экране приятными кислотными красками переливалось сообщение от Майи: «В 21:30 у цирка на Цветном. Жду».
Сердце приятно сжималось при прочтении этих строк и в первый, и во второй, и в третий раз. Было сладостно и отчего-то немного тревожно, словно я шел на первое свидание. Не скажу, что всегда уверенно «танцевал» любую понравившуюся девушку, но тушеваться не в моем стиле. А тут, надо же, прям чувствую, как покрываюсь краской.
Видимо, не я один это заметил, потому что подошедший незаметно Армен, кивнув на пейджер, как-то двусмысленно спросил:
– Не дождется тебя, да?
Я подумал, что дождется. Сибирский самолет вылетал в 20:35, и вернуться к половине десятого на Цветной бульвар было вполне решаемой задачей.
– Дождется, – ответил я и посмотрел на двадцать кирпичей, сложенных из стодолларовых купюр – два миллиона! На такие деньги можно было стать даже депутатом Госдумы, но меня тогда
