произнес Васильев, наклоняясь в ритуальном поклоне со сложенными ладонями на уровне груди, и расплылся в улыбке.
Это была шутка, мягко говоря, не первой свежести, превратившаяся в традицию. Таким образом Сергей выказывал свое восхищение способностям и таланту начальства. Хитрость хода состояла в том, что лесть, поданная в шутливой форме, с одной стороны, была лишена своего грубого меркантильного обличия, поскольку как бы не воспринималась всерьез, но, с другой стороны, все-таки была лестью, которая не могла не быть приятна начальству.
– Проходи, садись, – заулыбался Максим традиционной шутке, – давай, рассказывай.
– Про вчера?
– Да, про него самого, ну и про сегодня, естественно.
Сергей сел в кресло. Его поза выражала расслабленность человека, осознающего свою значительность, но при этом не была настолько вальяжна, чтобы покоробить начальство.
– Ну, разумеется, все прошло как мы и задумывали, – начал Сергей, – эти дятлы даже не стали делать вид, что сомневаются. Акционеры сразу лапки кверху, генеральный позалупался, конечно, оно и понятно, он, в отличие от владельцев, денег не получит, тока под зад коленом. Ну да его быстро заткнули. В общем, обработали мы их в лучших традициях, да и цену нормальную предложили, деваться им некуда, они ж сами себе не враги. Так что, на сегодня договорились подписывать. Щас наши юрики бумаги готовят, думаю, с минуты на минуту все будет, ну, и можно рвать к ним в контору на победоносный въезд через главные ворота в сокрушенный непокорный город.
– Ладно, когда пора будет – сообщи, а пока иди, проследи, чтобы все было, как надо.
– Буде зделано, – выпалил Сергей, – Разршите ити?
– Давай-давай, – погнал помощника Холодковский.
Выпроводив Васильева, он снова подошел к окну и окинул взглядом улицу.
Потоки офисных заключенных иссякли – все расселись по своим камерам: начальники – по одиночным, обычные зеки – по общим. Окна кабинета были обращены на восток, и в ясную погоду из них можно было наблюдать восход над городом, что было весьма приятным мероприятием для хозяина кабинета. К сожалению, сегодня не только не было видно восхода утром, но и, видимо, не будет самого солнца днем. Вид серого, подсвеченного снаружи, неба снова нагнал на Холодковского задумчивую тоску.
Видимо, из-за значимости сегодняшнего события, он начал вспоминал свою юность и молодость, школьные и институтские годы.
У ученика средней школы Максима Холодковского конкретной цели чего-то добиться не было. Однако, еще в младших классах он начал замечать у себя некое внутренне превосходство над окружающими, с которым, по непонятным причинам, они были согласны.
Максим всегда был лидером, будь то дворовые компании, школьные кружки или спортивные секции, в которые его отдавали родители. Причем никаких сознательных действий он для этого не предпринимал. Просто как-то так получалось, что сверстники после десяти минут пребывания в его обществе
