style="font-size:15px;"> – Ну да. Я был бы рад куда-нибудь вас пригласить.
– В вашем павильоне есть замечательный закуток, – хмыкнула Саша. – Меня туда уже приглашали. И даже пытались там накормить. Плошки вынесли.
– Извините. – Он оторопел. – Я об этом не знал.
– А почему вы должны были об этом знать? – пожала плечами она.
– Потому что это я пригласил вас спеть на нашем празднике.
– Так это вы, значит, австрийский барон! – хмыкнула Саша.
– Какой австрийский барон? – удивился он.
– Неважно. Забудем.
– Нет, почему же.
Интересно, бывают вороненые лезвия? Саша подумала об этом, увидев, что глаза у него сузились и стали как ножи.
– Забудем, забудем, – повторила она.
Ей совсем не хотелось обсуждать с ним вопросы приличий и нравственности. Ей вообще ни с кем не хотелось обсуждать подобные вопросы, тем более что себя она образцом нравственности вовсе не считала.
– Так пойдемте? – спросил он.
Отказ выглядел бы слишком демонстративно, раз уж он знает, что все равно она не может попасть домой.
«Мужчины летят ко мне сегодня, как пчелы на цветок, – подумала Саша. – Или как мухи известно на что. Так и норовят спасти, прямо наперебой. К чему бы это?»
– Как вас зовут? – поинтересовалась она.
– Извините! Зовут меня Филипп. Прошу вас, Александра.
Он подал руку, и, взявшись за нее, Саша встала со ступенек.
Глава 6
Она так пригрелась в машине – узкой, серебристой, напоминающей спортивный болид, – что никакого ресторана ей было не надо. И общества этого мужчины – без сомнения, незаурядного, уж это человеческое качество Саша различала за версту, – не надо было тоже. Голова ее клонилась набок, она то и дело касалась виском стекла, и только это холодящее прикосновение не давало ей уснуть.
– Саша, – донеслось до нее сквозь неодолимую дрему, – может быть, вы не хотите в ресторан?
– Вы догадливый… – едва шевеля языком, пробормотала она. И, усилием воли заставив себя встрепенуться, добавила: – Да, правда. Отвезите меня обратно на лестницу.
– Зачем же на лестницу? Давайте здесь посидим.
Она глянула в окно машины. С Малой Бронной выехали на Садовое кольцо, но, оказывается, уже свернули с него и остановились теперь перед высоким массивным домом.
– А что это? – спросила Саша.
– Я здесь живу. Вон там, наверху.
При мысли о том, что не надо будет больше никуда ехать на ночь глядя, да и не на ночь глядя уже, а просто ночью, и можно будет просто сидеть в тепле – не холодно же у него дома, надо полагать, – Саша почувствовала такое удовольствие, что отказывать себе в нем было бы просто глупо. А жеманиться: «Что вы, что вы, я беспокоюсь за свою девичью честь!» – это она всегда считала крайним идиотизмом. Даже в далекие годы девичества, не говоря уж теперь.
– Что-нибудь
