три рыбки. Они на леднике лежат, можешь посмотреть.
Салли убежала и вернулась задумчивой. Предложенный ей кусок жевала без аппетита. Зато я не стеснялся – вкуснота! Никакого сравнения с выращенным в садках лососем. Хрен знает, чем там рыбу кормят. Здесь все естественное и поэтому необыкновенно вкусное.
– Скажите, мастер, – спросила Салли после того, как мы позавтракали. – Этот человек… Он еще придет?
– Обещал. А что?
– Купите рыбы для нас. Мы заплатим.
– Ладно! – согласился я. – А пока возьми себе с ледника и отнеси домой. Мне много – пожадничал. Завтра куплю свежей.
– Сколько вам заплатить?
– Отдам в плату за шитье. Идет?
– Да, мастер! – радостно вскочила Салли.
– Только положи рыбу в мешок. Не нужно, чтоб видели. Думаю, тот человек – браконьер.
– Вы же ее купили, – возразила девочка, – так что вашей вины нет. Отвечает тот, кто ловил. Любой стражник подтвердит.
– И все же спрячь! – настоял я.
Салли подчинилась. Как мне показалось, из других соображений. Зачем сдавать рыбные места? Услышат, что здесь такие налимы, – толпой набегут. Пока Салли бегала, я накормил Мирку. Получив кус поросятины, она недовольно глянула на меня.
– Печенка кончилась! – просветил я. – Надо было есть налимью. Она, между прочим, полезная.
Мирка фыркнула и утащила мясо. Вернулась Салли.
– Мать передала вам бобов! – объявила, показав тощий мешочек. – Сварю похлебку. Добавлю мяса – у вас оно есть, будет вкусно.
Я кивнул и отвернулся. Не нужно, чтоб видели мое лицо. Я улыбался. Гордая мать Салли не примет дар, а вот плату… На рынке налим с окунем потянули бы два силли. Вдова заплатит шитьем. Ей это ничего не стоит. А горстка бобов – знак. Дескать, мы не нищие.
Знакомый священник говорил: «Врать грешно! Но если во благо, то можно…»
В ворота стукнули после обеда. Сначала раздался топот, затем створки затряслись под ударами. Стража? Кто-то видел, как я таскал рыбу? Плохо… С другой стороны, улик нет. Налима мы доели, остальное унесла Салли.
Напустив на себя гордый вид, я открыл ворота. Это была не стража. Передо мной стоял слуга, с которым я подрался у съёрда. Коричневая рожа, меченная шрамами, выглядела хмурой. В поводу слуга держал оседланных лошадей. Это зачем? Свести счеты и увезти готовенького? Я напрягся.
– Меня послала черра Элтисисьютибет, – поспешил сказать меченый. – Едем со мной, мастер!
– Зачем?
– Съёрду плохо. Второй день, как не приходит в себя. Черра сказала: вы доктор.
Мгновение я колебался. Спасать феодала? Извините, не подряжался! С другой стороны, пока съёрд жив, можно ссылаться на его покровительство. Не станет Оливера – стража заинтересуется чужаком. Что тогда? Бежать? Без денег и приличной одежды? К тому же не факт, что в других городах лучше. Здесь вроде бы освоился…
– Подожди
