запросто, а юриста нашего, Артема Цвирко, я терпеть не могла и имела по этому поводу полную взаимность.
Я считала его скользким, наглым и не слишком-то чистоплотным в моральном плане. Он меня – стервой, готовой за деньги Родину продать.
Другими словами, мы изо всех сил делили влияние и толкались локтями за место рядом с начальником. Ну, и оценивали друг друга адекватно, да.
С соблазнением в таких условиях не развернешься.
– И, Ада, как так вышло, что Лорочка позвонила тебе, а не мне?
– Пойдем, я тебя ужином накормлю!
Вот и поговорили!
А еще у меня даже ноздри затрепетали от нетерпения.
Точно, я же голодна! Я просто опять забыла об этом, а теперь вдруг разом вспомнила!
А на кухне меня ждал сюрприз.
Паста с морепродуктами.
Ада это дело любила, но считала по нашим доходам дороговатым, и потому блюдо у нас было не то чтобы праздничным – но требующим какого-то события.
Что у нас ещё стряслось?
Простите, но три разобранных койко-места я даже за события не считаю!
– Ада?
– Что?
– Ада!
– Ой, да ладно! – она вдруг смутилась. – Ну на тебя просто смотреть больно с этим визитом! Вот я и… Утешить!
Последние дни выдались напряженными. Драгоценные столичные гости, набивающиеся к нам в партнеры, начали мотать нервы еще до собственно визита, на стадии подготовки. То есть, гости ничего такого ввиду может и не имели, но нервы мотались. И Адка, выходит, золотая моя девочка, всё это видит.
Н-да, я думала, я получше держу себя в руках, да и навыком оставлять работу на работе овладела давно. Ан нет. Увидела и сделала, что могла. Оградила меня от проблем с детским садом и приготовила пасту с морепродуктами.
Неспешный, тихий разговор о дне минувшем.
Блаженные сорок минут в ванной – релакс-который-я-заслужила.
И бесценные мгновения счастья в комнате у спящих детей, когда нежность болезненно подкатывает к горлу и закипает на глазах горячим, соленым. Когда ты страстно, неистово клянешься себе и им в очередной раз, что преодолеешь всё-всё, потому что главное у тебя уже есть. И любви к ним так много, что она просто распирает тебя, и кажется, что сейчас разойдутся швы и любовь хлынет из тебя всезаливающим потоком…
Из детской я выходила крадучись, ступая мягко и осторожно.
Чтобы не разбудить паршивцев.
А ночью я проснулась, как от удара. Подорвалась с кровати, успев мельком заметить время на часах – три ночи. Еще непроснувшееся тело запнулось о ковер, споткнулось, а я, до краев наполненная ужасом, даже не заметила болезненного удара коленями о пол, вскочила и снова рванулась. Из спальни – в общую комнату, скорее, скорей, спотыкаясь и задевая неуклюжим телом мебель и дверные косяки, без причин, без оснований, просто зная – беда!
Адка спала. Тихо. Мирно.
Не было беды.
Вот, видишь, уймись,
