И вы, так сказать, составите? О чем же мы будем говорить? О времени сбора клюквы? Или о повадках медведей после зимней спячки?
Она и сама не знала, какого черта набросилась на него. Как будто он был виноват в том, что Машка прокатила ее с днем рождения. Конечно, подруга может вернуться в приемлемое время, но все равно это будет уже не то. Что, если в самом деле войти и распить с Ливневым бутылку вина? Или он пьет только самогонку? Разве вино возьмет такую тушу?
Положа руку на сердце, Ливнев меньше всего напоминал тушу. Он был большой, но жилистый, ни грамма лишнего веса. Странно, если учитывать, что он постоянно сидит за компьютером.
– Ладно, так и быть, зайду. А то у меня тут продукты, вино и все такое…
Павел посторонился, и она вошла в знакомый коридор, продолжая оправдываться сама перед собой:
– Не есть же все это в одиночку.
– Мы с Бобиком с удовольствием к вам присоединимся.
Яна вовсе не рассчитывала кормить полоумного Бобика деликатесами, но тот без спросу пошел за ней на кухню и уселся, выжидательно глядя на пакеты с едой. И так же, как недавно хозяин, пошевелил бровью.
– Хочешь бутербродик с красной рыбкой? – насмешливо спросила Яна, разгружая пакеты.
Бобик облизнулся и как-то не по-собачьи хрюкнул.
– Не такой уж ты и дурак, каким тебя тут выставляли.
Когда вошел Ливнев, места в кухне почти не осталось.
– Лучше сядьте, – посоветовала Яна, испытывая странную неловкость от его присутствия.
Вот поди ж ты, она юрист, и с кем ей только не приходилось общаться! Странно, что она так реагирует на Машкиного родственника. Впрочем, он математик, да еще дикий. Прямо из глубины сибирских руд… Возможно, дело было в том, что он пожирал ее глазами. Как будто она была булкой, которую он собирался съесть.
– Ну, как у вас дела? – спросил он требовательно, как у старой знакомой.
– Терпимо, – хмыкнув, ответила Яна. – А у вас?
– У меня просто бесподобно. Особенно если учесть, что кузина дотла спалила всю мою жизнь.
– Звучит очень романтично, – заметила Яна, вывалив оливки из банки в фарфоровую миску.
– Пьяная она становится совершенной дурой. Если бы я знал, то не стал бы угощать ее горячительными напитками. Впрочем, когда ей хочется выпить, остановить ее может только осиновый кол.
– Расскажите что-нибудь о себе, – потребовала Яна таким тоном, что сразу стало ясно: ей абсолютно все равно, что он там расскажет.
Ее руки так и мелькали, опустошая пакеты и водружая на стол все новые и новые свертки.
– Я не женат. И это все, что требуется знать женщине, с которой я вступил в диалог.
– Мне наплевать, что вы не женаты.
– Ну да? И почему же это?
– У меня есть человек, – надменно заметила Яна, мгновенно утратив чувство юмора.
– Человек! – повторил Ливнев, поерзав на пластиковом стуле, который держался
