лекарства. Очень даже серьезные, между прочим. Я не специалист, но они произвели на меня впечатление, каждое было гораздо сильнее валокордина и валерьянки.
– Обойдусь, – презрительно скривила губы Нонна.
Вот оно, истинное лицо свекрови, которое она не может скрыть, даже находясь на смертном одре! О, а если Нонна действительно умирает? Нужно опустить все грехи. Нужно приготовить ей ужин, чтобы прогнать прочь недостойные мысли. Я буду выше этой женщины, пусть и не ростом.
– Вы ужинали? Пойду, что-нибудь приготовлю.
Пока Данила наливал стакан воды на кухне, мы успели перекинуться парой фраз. Он был очень озабочен состоянием матери. Романтический флер, сопровождавший меня всего час назад, испарился безвозвратно. Я полезла в холодильник.
– Мышь и здесь повесилась! – злорадно высказалась я вслух. Никто не услышал, ну и пусть.
Тогда я решила сварить свекрови кашу, единственную, какую умела варить – гречневую. Здраво рассудила, что теплая гречка с маслом – это очень вкусно, по крайней мере, мне нравится. Мама так кормила меня по утрам в детстве, говорила, что гречка очень полезна.
Каша получилась вкусной, я попробовала, но увлекаться не стала, нас с Данилой ожидал королевский ужин. Я купила королевские креветки.
Нонна Викторовна уже сидела в постели, одетая в ночную сорочку, и мило болтала с сыном.
– Вот, – сказала я, ставя перед ней тарелку с кашей, – это полезно. Я сварила.
И как последняя идиотка стала ждать благодарности.
– Какая гадость эта гречка, – поморщилась свекровь, презрительно отворачиваясь от тарелки. – С детства ее ненавижу.
– Нормально, а? – растерялась я, повернувшись к Даниле.
– Мама ее действительно не любит, – усмехнулся он.
– Нет, а зачем тогда покупать в таком количестве?! Там ее целый пуд.
– Никакой не пуд, – сказала Нонна, – всего лишь пять килограммов одним мешком. Очень удобно так брать, деньги экономятся.
– Но зачем брать, если вы ее не едите? Лизавете?
– Бабуля тоже не ест, – рассмеялся Данила.
– Тогда точно не для тебя, – прищурилась я, глядя на мужа. – Ты ее терпеть не можешь! У вас это, наверное, на генетическом уровне записано.
– Подумаешь, – фыркнула свекровь, – с пустяка начала целое расследование.
– Пять килограммов гречки – это не пустяк, – прицепилась я от злости, что мой труд пропал даром.
– Вот именно, – заявила свекровь. – Ты не голодала и ничего не знаешь! В восьмидесятые гречка была страшным дефицитом. И когда те времена вернутся, я ее съем, – клятвенно пообещала она.
– Остается только на это и надеяться, – хмыкнула я.
– Ох, – свекровь опять схватилась за грудь.
– Сердце? – испуганно склонился над ней Данила.
– Ладно, – я поняла, что мне, как плохому
