В ушах зазвенел задорный папин смех. Подданные в Египте любили отца. Он пошел бы на что угодно ради солдата, попавшего в стесненное положение. Но римляне, которых отец покинул, не имели об этом понятия. Они не знали человека, способного целый день скакать верхом, а потом до утра нянчить нас на коленях, наслаждаясь вином и рассказывая истории о битвах с парфянами.
Наконец наша кавалькада резко остановилась, и мы с Александром посмотрели на своего спутника.
– Уже приехали? – с тревогой спросила я.
Марцелл нахмурился.
– Мы еще даже не добрались до Сервиевой стены.
– А тогда мы въедем в Рим? – не отставал от него мой брат.
Племянник Цезаря кивнул и выглянул из повозки. Впереди начиналось какое-то волнение. До нас долетали взволнованные голоса Агриппы и Октавиана.
– Что случилось? – прокричал Марцелл.
Не получив ответа, он распахнул дверцу. За ней промелькнули солдаты.
– Сейчас вернусь, – пообещал молодой человек.
Дверца захлопнулась.
– Как по-твоему, в чем там дело? – обратилась я к Александру.
– Может, сломалось колесо у повозки. А может, лошадь издохла.
– Тогда для чего здесь военные?
Воротился Марцелл, и вид у него был самый мрачный.
– Можете сойти, размяться на свежем воздухе. Мы еще долго не тронемся с места.
Протянув руку, он помог нам с братом спуститься на землю и объяснил:
– В городе начался какой-то мятеж.
– И что, теперь туда никого не пускают? – воскликнул Александр.
– Пускать-то пускают… – Марцелл беспокойно провел рукой по волосам. – Но соваться за стены сейчас неразумно. Взбунтовались несколько тысяч рабов.
Как только среди повозок пронесся слух о долгой задержке, повсюду захлопали дверцы и утомленные путешественники принялись неуклюже спрыгивать на мостовую. Мы приблизились к Октавиану, когда солдаты уже докладывали ему о случившемся. Агриппа и Юба стояли рядом и ловили каждое слово префекта, описывавшего обстановку в городе.
– Многие из них – гладиаторы, которым удалось бежать с учебной арены. Восстание вспыхнуло рано утром, и с тех пор к мятежникам присоединились рабы.
– Кто их возглавил? – пожелал знать Октавиан.
– Никто. Люди столько лет прислушивались к… – Префект запнулся. – К воззваниям Красного Орла, что все и так взбудоражены… Впрочем, – поспешил он прибавить, – Цезарю не о чем волноваться. Мятеж непременно будет подавлен еще до заката.
Закончив доклад, префект остался стоять навытяжку. Октавиан повернулся к Марцеллу.
– Шестнадцать дней назад, когда ты уезжал из Рима, в городе ощущалось какое-нибудь волнение?
– Никакого, – поклялся тот. – На улицах было тихо.
– Думаю, это все из-за Красного Орла, –
