(он был извозчиком) for some firm (при какой-то конторе) in (в) (if I remember rightly (если мне не изменяет память) Lockport (Локпорте), New York (штата Нью-Йорк). The firm (контора эта) had ceased to prosper (перестала процветать), and finally (и в конце концов), in the hard times (в тяжёлые времена) of 1893 (1983 года), had gone out of business (прекратила свою деятельность).
He had been kept on (его держали) to the last (до последнего), though (хотя) toward the last (под конец) his work had been very irregular (работать удавалось только время от времени). He went on (он продолжил рассказ) and explained at length (и подробно объяснил) his difficulties in getting work (почему ему так сложно было найти новую работу) (when (в то время, как) so many (такое большое количество людей) were out of work (осталось без работы) during the succeeding months (в последующие месяцы).
In the end (в конце концов), deciding (решив) that (что) he would find better opportunities for work (больше шансов найти работу у него будет) on the Lakes (на Озёрах), he had started (он поехал) for Buffalo (в Буффало). Of course (естественно) he was «broke (он дошёл до полной нищеты),» and there he was (а теперь попал сюда). That was all (вот и вся история).
«Thirty days (30 дней),» said (сказал) his Honor (его Честь), and called another hobo’s name (и назвал имя следующего бродяги).
Said hobo (названный бродяга) got up (поднялся). «Vagrancy, your Honor (бродяжничество, ваша Честь),» said the bailiff (сказал пристав), and his Honor said (и его Честь сказал), «Thirty days (30 дней).»
And so it went (и дальше всё шло в том же роде), fifteen seconds (15 секунд) and thirty days to each hobo (и по 30 дней каждому бродяге). The machine of justice (машина правосудия) was grinding smoothly (работала без единой заминки). Most likely (скорее всего), considering how early it was in the morning (учитывая столь ранний утренний час), his Honor (его Честь) had not yet had his breakfast (еще не завтракал) and was in a hurry (и потому он торопился).
But (но) my American blood was up (моя американская кровь вскипала). Behind me (за мной) were the many generations (стояло много поколений) of my American ancestry (моих американских предков). One (одним) of the kinds (из видов) of liberty (привилегий) those ancestors of mine had fought and died for (за который боролись и погибали мои предки) was the right (было право) of trial by jury (на суд присяжных).
This was my heritage (это было моё наследие), stained sacred by their blood (омытое их кровью), and it devolved upon me (и переданное мне с тем) to stand up for it (чтобы я постоял за него). All right (хорошо-хорошо), I threatened to myself (уговаривал я сам себя); just wait (просто подожди) till he gets to me (когда он доберётся до тебя). He got to me (и он дошёл до меня). My name (моё имя), whatever it was (каким бы оно не было), was called (было названо), and I stood up (и я встал).
The bailiff said (пристав сказал), «Vagrancy, your Honor (бродяжничество, ваша Честь),» and I began to talk (и я начал говорить). But (но) the judge (судья) began talking (начал говорить) at the same time (в это же время), and he said (и сказал), «Thirty days (30 дней).»
I started to protest (я стал протестовать), but (но) at that moment (в этот момент) his Honor (его Честь) was calling (уже называл) the name (имя) of the next hobo (следующего бродяги) on the list (в списке). His Honor (его Честь) paused long enough (сделал достаточно длинную паузу) to say to me (а потом сказал мне), «Shut up (заткнись)!»
The bailiff (пристав) forced me (силой) to sit down (усадил меня на место). And the next moment (и в следующий момент) that next hobo (тот бродяга) had receiveаd thirty days (получил свои 30 дней) and the succeeding hobo (и следующий
