прекратилось, но послышался не то стон, не то вой – и громкий плач.
– Мария Николаевна, откройте, пожалуйста, – попросил Василий Петрович.
В двери щелкнул замок. Он аккуратно приоткрыл дверь и увидел разгромленную студию: мольберт валялся вверх ногами, на полу валялось бесконечное количество тюбиков и красок, осколки разбитых ваз. На стене висели две порезанные картины…
– Вот это да… Что же это вы так… со своим-то трудом сделали? – тихо спросил озадаченный охранник.
– Кому нужен, труд этот? – ответила всхлипывающая Маша.
– Ну я пойду, а вы, может, домой?
– Скоро уеду, не волнуйтесь.
* * *
– Леонтий, добрый вечер. Что произошло на конкурсе?
– Ну что, что… «Нэпрэдвзятый» финансовый вопрос помог Турусову. А кандидатуру твоей жены отклонили.
– Как же так? Этот Турусов же меркнет на фоне ее работ.
– Я ничего не мог поделать, за Машу отдали 4 голоса, за этого негодяя 5.
– А как она? Сильно расстроена?
– Да. В студии перебила все и сказала, что карьера художника закончена. Не знаю, как помочь.
– ЭЭЭ, оставь ее. Она придет в себя, ей нужно время.
* * *
Григорий осторожно постучал в кабинет, где Маша оплакивала свое участие во Всемирной выставке художников в Стокгольме.
– Маш, кофе будешь?
– Нет.
– Может, поешь?
– Нет.
– Давай к Ольге съездим? Поговоришь с ней. Она толковый психолог.
– Нет. Отвези меня в парк.
– Хорошо, поехали.
* * *
– Гриш, ты меня в машине подожди, я просто хочу одна побыть.
– Ты уверена?
– Да
Маша медленно шла по мощеной дорожке, вдыхала терпкий аромат августовского вечера. Навстречу проплыла парочка пожилых людей и мамочка с коляской. Любимая скамейка пряталась в кустах сирени. Темнело. Маша смотрела в одну точку. Перед ней появился силуэт. Что это? Женщину охватила паника, секунда – и закричала бы. Но тут она узнала Зеленого: он смотрел на нее и качал головой… Сердце ее готово было выскочить от страха. Зажмурилась. Открыла глаза – никого. Показалось? Нащупала пушистый брелок в сумке: на месте. Что это было?
Всю ночь Маша не спала, а думала: «Нет, это было не видение. Это он помочь пришел. Но почему качал головой? Осуждал? Пытался сказать, что не так поступаю, как надо?» Вопросов много, а ответов нет. Тогда она взяла в руки брелок и попросила: «Послушай, Зеленый. Ты с детства со мной. И приходишь в трудные минуты, но вчера я плохо поняла тебя. Что ты хотел сказать? Дай знать, пожалуйста!»
Утром раздался звонок:
– Новикова Мария?
– Да… – сонным голосом ответила она.
– У нас
