съела.
* * *
И мы пошли дальше улочками-переулочками…
На одной из улиц увидели школу – её высокий забор был опутан поверху колючей проволокой – чтобы перелезть через него было невозможно. А у проходной будки стоял могучий охранник.
Видно, проблема школы – это не только российская проблема, вздохнули мы. Ну, в России хотя бы нет на школьных заборах колючей проволоки! Колючая проволока угрожающе щетинилась на фоне синего, безоблачного неба… Интересно, а электрический ток по этой проволоке ещё не пустили?..
На школьном дворе – как в тюремном – с криками бегали дети…
На улице, у проходной, стояла кучка матерей, в ожидании, когда им выдадут их детей. Легко ли быть ребёнком – и легко ли быть матерью? Когда всё за вас решает государство…
* * *
Шли и фотографировали. Дома, домики и домушечки… А есть просто лачуги! Меня поразило, как много в Стамбуле самых настоящих лачуг. Слепленных вообще непонятно из чего – из какого-то сора…
Такие лачуги я видела только в пору своего раннего детства в Днепропетровске, на Философской улице. Но это было о-о-очень давно и это было после второй мировой войны. В разбомблённом городе жители сооружали себе жилища из того, что попадало им под руку. Но я не подозревала, что где-то и до сих пор живут так… Ну да, в Индии живут в картонных коробках, знаю. Но Индия не рвётся в Евросоюз, как это делает Турция.
При этом почти на всех лачугах – спутниковые тарелки!
* * *
– Неужели и здесь живут?.. – показала я Антону на покосившуюся лачужку с проваленным крыльцом и кривой, давно не крашеной дверью. (Здесь спутниковой тарелки не было.)
И в эту минуту обшарпанная, в трещинах дверь со скрипом отворилась, и из неё выглянула женщина средних лет в домашнем халатике – высокая, очень худая и потрясающе красивая! Её красота меня просто ошеломила… Особенно в сочетании с этой лачугой. Женщина была похожа на балерину Майю Плисецкую. Тонкие черты лица, огромные выразительные глаза, волна тёмных прекрасных волос над высоким лбом… Женщина приветливо нам улыбнулась… И – дверь закрылась.
Женщина выглянула как будто только для того, чтобы нам улыбнуться.
Я подумала: «Не мои ли родственники живут в этих трущобах?..» А иначе почему, увидев нас через своё запылённое окошко, эта женщина захотела поприветствовать нас? Не всем же прохожим она улыбается своей чудесной улыбкой. И как её, не подвластная возрасту, красота уживается с этой ошеломляющей нищетой?.. Есть ли у этой женщины муж и дети? Или она совершенно одинока? И как она выживает? И как она оказалась в этой лачуге? Неужели она живёт тут от рождения?.. И были ли времена, когда крыльцо не было проваленным, а дверь не была такой обшарпанной и скрипучей?..
Здесь, совсем рядом, – Мраморное море. Так и не дождалась своего корабля с алыми парусами?..
И я
