галантно снял коллекционер шляпу. – Как говорится – следующий прибыл.
Он суетливо поднялся, уступая барышне место.
– Присаживайтесь гражданка Малинина, – с иронией в голосе тоже указал Алене на стул Антон.
– Я свободен? – уточнил дед Борис.
– Да, идите, Борис Яковлевич, спасибо за ценную информацию, – вежливо поднялся проводить его Антон.
– Ой, Яков Борисович, то есть Борис Яковлевич, – зачастила Алена, – а можно, пока вы в ячейку не сдали, на часики взглянуть?
Краем глаза Алена заметила, как Антон укоризненно покачал головой, догадавшись, что соседка подслушивала за дверью.
– Конечно, можно, – расплылся в счастливой улыбке коллекционер, – вот они у меня где, – и он достал из-за пазухи белую коробочку.
– Так вы их с собой таскаете? – удивился Антон.
– Да, после этого всего Стасик на меня ругался, велел с собой носить, а то он с этими часами теперь один оставаться боится. Воры ему везде мерещатся. С ножичком под подушкой вчера спал, – дед вздохнул, – за парня этого городского крепко переживает.
– Тем более надо в ячейку положить, от греха, – сочувственно опять подал голос дядя Коля.
Дед Борис распахнул крышку коробки, и Алена увидела подлинный клад – шесть карманных часов: какие-то с толстыми цепочками как в кино, а какие-то без них, но все в приличном состоянии, начищенные, сияющие на рвущемся в окно солнышке.
– Можно потрогать? – затаив дыхание, спросила Алена.
– Конечно, конечно, – подбодрил ее старик.
– Какие интересные надписи: «Быстрее ветра», «Не оглядывайся», «Достойнейшему», – начала на распев читать Алена, – «Удача любит тебя», «К новым победам», а это на каком-то другом языке, не разберу.
– Это латынь, – высокомерно улыбнулся коллекционер. – «Viam supervadet vadens», что означает: «Дорогу осилит идущий».
– Как красиво, – восхитилась Алена.
– Да, раньше любили делать памятные гравировки со смыслом.
– И это все девятнадцатый век?
– И не сомневайтесь, барышня.
– Подружкам расскажу. А можно сфотографировать?
Дед ревниво поджал губы, но под восторженным взглядом Алены расщедрился:
– Фотографируй.
– Вы как-то побыстрей, – проворчал Антон, – мне еще тетю Нину и деда Митрошку опрашивать. Борис Яковлевич, а как был одет потерпевший?
– Ну, как, – напряг память коллекционер, – обыкновенно был одет. Футболка на нем белая была, куртку джинсовую, голубенькую такую, под мышкой держал, уж жара начиналась… а, и черная кепка на голове.
Антон с Аленой встретились взглядами. «Я же тебе говорила», – довольно кончиками губ улыбнулась она ему.
Борис Яковлевич ушел, унося свои сокровища. Настала очередь Алены. Антон взял у нее листок и пробежался по нему глазами.
– Значит,
