Не алкоголик-наркоман, клеем дышащий? А может, на зоне прикончили. Так тут и до выявленного диагноза рукой подать. Предрасположенность – дочь психиатрии.
– Отчего он умер?
– Причина смерти – легочное кровотечение.
И началось. Почему? Отчего? Как произошло? Кто был рядом? Через десять минут, поняв, что мне было всего 11 лет и здесь диагноз не зарыт, «беседа» продолжилась.
– Образование?
– Высшее.
– Как это высшее? – не поверил Журавлев, с сомнением поглядев на косоглазого «шизика».
– Высшее. Педагогический университет в Кишиневе. 1992 год.
Он еще с большим сомнением поглядел на меня.
– На вид вы простой рабочий, а не интеллигент.
Улыбнулся. Сказать нечего.
– Так. Поступили в институт и что дальше, учились?
– Год. Потом армия.
Журавлев смотрит недоверчиво.
– Какая армия?
– Советская. Брали всех. Афган.
– Как всех? А военная кафедра?
– И близко не было. Это же пединститут.
– Что-то я вас совсем не понимаю. И что, вы служили в армии?
– Да. Два года.
– А потом?
– Доучивался еще четыре года.
– А в Шую-то вы как попали?
– Искал работу, в Колобово было место учителя.
– Я вообще ничего не могу понять, как вы с Кишинева попали именно сюда?
– Тетка и дядька жили здесь. Мама моя с Семейкино. Мы позвонили, сказали: ищем работу. Все.
Я вполне понимаю этого врача. С точки зрения любого нормального человека, ехать в голодную ельцинскую Россию мог только человек не в своем уме. Это при моих тогда возможностях уехать с шиком за границу. А в Шую тем более. И это очень вдохновило Валентина Борисовича – диагноз почти созрел.
– Так. Работали в Колобово. А почему уехали?
– Разболелся, – сую ему под нос выписку госпитализаций из своей карточки. Хорошо, что все было с собой.
Тот недоверчиво читает: язва, пиелонефрит, простатит.
– Почему вы заболели? Чем это было вызвано?
– Морили голодом. Не давали сдать на категорию. Получал копейки. Не хватало на хлеб.
Тут Журавлев просто взвился. Что за бред несет его пациент?
– Какой голод? Вы что говорите?
– Неужели вы все забыли? Девяностые – сплошная нищета. Люди по полгода не получали честно заработанные копейки.
– Забыл, – подавлено произнес врач.
Оправившись, продолжил.
– Так. Что было дальше.
– Лечился с год. Позже устроился на работу.
– Куда?
– В колонию строго режима. Учителем в школу при ней.
Допрашивающий растерялся. «Если это так, то вы не мой пациент», – говорили глаза врача. Мой ответ сказал ему самое главное – на учете я не состоял. По крайней мере, в своем городе. Выявлять болезнь было не из чего. Пожалев не в меру
