и преградили им путь. Мегарянам отступать стало некуда, и они решили сражаться, во всяком случае, сопротивляться. Но что за сражение пьяного, голого, безоружного барахтающегося в воде с хорошо вооруженным и хорошо обученным воином, находящимся на корабле. Ясно, дело безнадёжное. Это все поняли. Фрасибул сопротивлялся ожесточённо и пытался избежать пленения. Он глубоко нырял, долго задерживался под водой, маневрировал. Пытался обмануть охотников за ним, делая вид, что он утонул. Дело кончилось тем, что четверо опытных афинян с немалыми усилиями набросили на него сеть и подобно крупной рыбе вытащили на корабль, где находились Солон, Главкон и с десяток афинских воинов.
– Ну как, потешился, Фрасибул? – цинично спросил пленника Солон, глядя на него горящими проникновенными глазами. – Я вижу, ты к этому очень хорошо изготовился, красиво нарядился.
Фрасибул, совершенно обнажённый, с трудом выбрался из сети и в приступе бешенства, злобы и бессилия, окружённый со всех сторон врагами не знал, как себя вести.
– Так я тебя спрашиваю, мегарянин, хороши ли афинские девы? Насладился ли ты вдоволь или не успел. Не помешали ли мы тебе? – издевательски продолжал вопрошать афинский стратег.
– Это нечестно и недостойно! – неожиданно взревел пленённый стратег. – Так истинные воины не поступают, как вы презренные афиняне!
– Тебе ли говорить о чести, негодяй, – спокойно ответил Солон – Если бы ты был честен и умён, то сейчас находился на Саламине, а не здесь. Вы хотели бесстыдно и мерзко осквернить наши тайные празднества и оскорбить честь и достоинство наших дев, да и всех афинян, оскорбить величие и святость Деметры. Святотатцы, вы нарушили земные и божественные порядки. Непостижимость чести, распущенность нравов и собственная подлость погубили вас!
– Даром это тебе, Солон, да и всем твоим собратьям не обойдётся! Что вы себе вообразили?! – продолжал бессвязно бушевать Фрасибул. – За подобное вы заплатите большую цену.
– Действительно, Фрасибул, содеянное тобой зло даром не пройдёт. Но расплачиваться придется не нам, а вам. А в качестве платы мы возьмём, – Солон сделал умышленную длительную паузу и таинственно посмотрел на Фрасибула, напоминавшего вепря, загнанного в угол и готовившегося к безнадежному прыжку, а затем бросил взгляд в направлении острова. – Итак, чтобы взять с вас самое ценное? Ну ладно, мы согласны на Саламин. Хотя, конечно, честь дороже любого острова. Однако, ваших дев мы бесчестить не станем. Взамен содеянного вами мы всего лишь вернём афинскому народу то, что исконно принадлежит ему – Саламин.
Услышав Солоновы слова Фрасибул заносчиво расхохотался:
– Подобная дерзость выходит за всякие рамки! Да знаешь ли ты, безумный поэт и торговец, не умеющий держать в руке меч, что на острове находятся две тысячи воинов, которые, завтра изрубят вас в куски! А если понадобится, то мы и презренные Афины сотрём с лица земли! Оставим о вас одни воспоминания!
– Твоё простодушие беспредельно, –
