образом обозначив свои замыслы. Однако его верный оруженосец, увидев что-то вспыхнувшее в глазах хозяина, по его быстрым, резким движениям и порывистой речи догадался, каковы могли быть его намерения после давешней беседы, смысл которой не укрылся от его проницательности. Довольно громко Миллан сказал:
– Сеньор, графа нет в Какабелосе, потому что вечером, перед моим отъездом, приехал гонец от короля и де Лемусу передали депешу, которая заставила его спешно уехать.
Дон Альваро в возбуждении, в котором он находился, не мог сдержать досаду от того, что верный Миллан проник в его тайные мысли и, повернувшись к нему, сказал:
– Кто позволил тебе, грубиян, вмешиваться в замыслы своего сеньора?
Миллан молча стерпел раздражение дона Альваро, а тот, как бы разговаривая сам с собой, продолжил:
– Да, да, гонец от короля… и выехал потом с поспешностью в Галисию…. Несомненно, зреет дьявольский заговор. Миллан, поезжай рядом, – тут же сказал он совершенно другим тоном:
– Мне уже нечего делать в Какабелосе, и эту ночь мы проведем в замке Понферрада, – сказал он, разворачивая лошадь, – а пока мы едем, я хочу, чтобы ты рассказал, что за слухи ходили на ярмарке по поводу рыцарей-тамплиеров.
– Странные, сеньор, клянусь жизнью! – ответил оруженосец, – говорят, что они творят ужасные вещи и совершают языческие обряды, что во Франции папа уже предал их анафеме, их арестовывают и собираются покарать. И если все, что люди говорят – правда, это было бы правильно, поскольку все это больше похоже на то, что творят евреи и язычники, чем на поступки христианских рыцарей.
– Однако о каких поступках идет речь?
– Говорят, они поклоняются какому-то коту и молятся ему как Богу, богохульствуют, совершают множество непристойных поступков, они делают золото благодаря сделке с дьяволом и потому так разбогатели. Но все это люди говорят шепотом и с оглядкой, поскольку все боятся ордена больше чем злого духа.
Вслед за этим оруженосец начал перечислять все те площадные небылицы, которые в те простодушные и невежественные времена изобретали, чтобы подорвать авторитет и могущество Ордена, и они уже начали приносить такие чудовищные и жестокие результаты во Франции. Дон Альваро, собираясь узнать что-то новое в таком запутанном деле, сначала слушал с живым вниманием, но спустя некоторое время вернулся к своим мыслям и бросил болтать с Милланом, который, несмотря на свой здравый ум и проницательность, не был лишен обычного невежества и предрассудков. Только достигнув моста над рекой Силь, который из-за многочисленных железных опор, как отмечено в старинных летописях, возможно, и дал название городку Понферрада, он строго предупредил Миллана, чтобы впредь тот относился с большей учтивостью как на словах, так и в мыслях к ордену, с которым у него самого столько дружественных связей, и уж тем более не распространял сплетни злобного и невежественного простонародья. Оруженосец поторопился заверить дона Альваро, что он пересказал всего лишь то, что
