в одиночестве, чем на виду у окружающих.
Звонивший мужчина пришел чуть раньше и ожидал меня возле входа. «Это хорошо», – отметил я, вспоминая, какие иной раз бывали клиенты.
Я не раз и не два сталкивался с теми, кто звонил, умолял о помощи, договаривался о встрече, но так и не приходил. Бывали люди, звонившие по три-четыре раза, но находившие отговорки, чтобы не посещать психолога. Таким при всем желании невозможно было помочь.
«Издержки работы, – утешал я себя, пытаясь не думать о плохом. – Я же не могу их заставить, в конце концов!»
Нынешний посетитель все же нашел в себе силы прийти на назначенную встречу, за что я был ему очень благодарен.
Это оказался высокий, плотный, хоть и не полный, мужчина в строгом деловом костюме с ярким пятном – галстуком.
Его суровое выражение лица с мелкими, едва заметными на бледной коже близнами и холодные злые глаза прожигали меня насквозь, намекая, что обладатель не из тех людей, кто слепо доверяет окружающим.
«Эх, сложная будет консультация», – сразу отметил я, торопливо подойдя к входной двери и встав рядом с незнакомцем.
Жесты обратившегося были плавными, но выверенными и очень скупыми. Я заметил это, ещё когда мужчина повернулся ко мне. Словно он скрывал что-то. Это напомнило мне эквилибристов в цирке – они так же осторожно и плавно двигались, идя по тоненькому канату над зияющей под ними бездной.
Подойдя, я поспешил протянуть ожидавшему руку, отметив запах сигар и «жженой» кожи, смешанные с едва уловимыми штрихами одеколона. Мое наблюдение подтвердилось: незнакомец крепко пожал мою руку и показал жестом, что стоит продолжить разговор в другом месте.
Открыв дверь и отчеканив несколько шагов по яркому кафелю, мы прошли в кабинет недалеко от входа. Когда-то здесь был детский читальный зал. Мне очень нравилось, что с тех времен остались рисунки на стенах и стеллажи с книгами. Многие из них шли под списание, и я просто забрал книги себе, оправдываясь, что либо сестре, либо племянникам буду читать эти сказки.
Нас встретило просторное помещение в голубых и светло-желтых тонах. Многое я не тронул, ведь это не мешало мне проводить серьезную работу. К тому же, детские рисунки и сама обстановка порой говорили: для меня нет детских проблем – есть недопонимание между детьми и взрослыми.
Когда мы с посетителем расположились в удобных креслах, оставшихся от прошлых времен, он приступил к рассказу.
– Меня зовут Эрик Коулман, – начал мужчина, продолжая мерить меня тяжелым взглядом из-под светлых широких и прямых бровей. – Ваш номер дали в госпитале. Так получилось, что моя дочь начала ранить себя.
– Как давно вы заметили подобное поведение? – светлый кабинет настраивал на миролюбивый лад, и я надеялся, что мне удастся выяснить подробности. Я понимал, что, работая на ЗСЦ, не вызывал доверия пришедшего, но все же уповал к его сознательности.
