поясного ремня создавало реальную угрозу внезапного конфуза и мне время от времени приходилось поддерживать спадающие брюки. Узнав причину, Мейер расхохотался и велел своему не в меру усердному помощнику вернуть мне ремень, после чего я почувствовал себя гораздо увереннее и стал с бóльшим оптимизмом смотреть на свою дальнейшую судьбу.
За завтраком комиссар изложил нам обстановку: пароход испанский, маскировка наивная, но другого выхода нет. В Испании, особенно под Мадридом, идут тяжелые бои. Сейчас все висит на волоске; неприбытие в срок нашего транспорта может роковым образом повлиять на исход войны, так как боеприпасов практически нет, воевать нечем, а фашисты в изобилии снабжаются всем необходимым из Италии и Германии. Команда парохода из Каталонии. Каталонцы преимущественно анархисты, имеют большую склонность к сепаратизму. Эти моряки полагали, что повезут отсюда продукты, на худой конец, самолеты, а везут – сами видите что. Один снаряд, и все взлетит на воздух.
Огнестрельное оружие у команды под благовидным предлогом отобрано, но не исключено, что кое-кто его и припрятал. Проводить детальный обыск неудобно. Необходимо соблюдать крайнюю осторожность, не раздражать команду, не выходить ночью из кают по одному и держать наготове оружие на случай внезапного бунта команды. В случае необходимости принимать самые решительные меры невзирая на лица. При любых условиях пароход неприятелю сдан не будет и, в отсутствие другого выхода, будет взорван, для чего среди пассажиров есть специальный человек (имени Мейер нам не назвал, но определили мы его в пути довольно быстро).
Корабельный радист-испанец отстранен от работы, выселен из радиорубки и помещен со штурманом. Связь с Москвой будет поддерживаться на коротких волнах специальным кодом, для чего на пароходе имеется шифровальщик, который также будет жить в радиорубке. Затем, обращаясь ко мне, Мейер сказал: «Единственным человеком, который как-то может повлиять на исход рейса, будет старший радист, то есть ты».
Пароход назывался «Мар Кариб» (Карибское море), порт приписки – Барселона, следовать он должен был на главную военно-морскую базу республики Картахену. Нас, «советских», оказалось 13 человек, единственный штатский – я. Старший по воинскому званию – капитан танковых войск Иван Коротков – был назначен начальником перевозки, а его заместителем (но фактически начальником, поскольку, как я впоследствии узнал, взрыв парохода со всем грузом и людьми должен был произвести именно он) старший лейтенант войск НКВД Артур Спрогис.
В 18 часов корпусной комиссар Мейер собрал всех в капитанском салоне. «Товарищи, – обратился он к нам, – вы знаете, что едете защищать Испанскую Республику. Защищая ее, вы защищаете свою родину. Впервые международный фашизм дает открытый бой. Вы все обязаны проявить в Испании высокую военную и гражданскую доблесть, должны доказать преимущества нашей советской морали перед зверской, человеконенавистнической моралью фашизма. Каждую секунду
