мы сильнее ста тысяч силачей со всего света – так папа мне говорит, а он никогда не врёт.
– Спокойной ночи, пап, – повторяю я и забираюсь под одеяло.
– Спокойной ночи, Русь, – отвечает мой папа и идёт к маме на кухню.
А иногда я говорю:
– Па-ап…
И папа садится на краешек моей кровати.
– Чего, Русь? – говорит он.
И я что-нибудь спрашиваю.
Например:
– А когда мы поедем к Руслану?
Руслан папу спас на войне. И умер. Но не совсем. В смысле, совсем, даже два раза, но он всё равно остался здесь, рядом с нами с папой. Просто взял – и остался. Он очень упрямый! Говорит, это всё из-за меня.
Я его даже нарисовал – его и меня. Правда, уже давно, когда я был ещё маленький – не помню точно, какой, в садике ещё, – и поэтому вышло не совсем понятно. Наша воспитательница решила, что это не Руслан, а папа.
Но это Руслан. Ему теперь всегда пятнадцать, он улыбается, а на шее у него – наушники.
А вокруг я нарисовал его родной город, Грозный. Ну, вообще-то он говорит, это его вторая родина, а первая – Ставрополь, но это уже детали.
Грозный – это в Чечне, где папа воевал, когда я ещё только рождался.
К Руслану мы один раз уже ездили, вместе с Лейли – она его невеста, но я на ней женюсь, когда вырасту. Надеюсь, Руслан не обидится.
«К Руслану» – это туда, где он спас папу.
Жалко, что его в Южной Осетии не было! Уж он-то точно сделал бы так, чтобы сны у папы не такие тяжёлые были.
Потому что о той войне, которая в Грозном, папе сны не снятся.
Или снятся, но так, что я о них не знаю…
– Весной поедем, в мае, – отвечает папа на мой вопрос, про который я уже позабыл.
В мае у Руслана день рожденья.
Правда, про майскую поездку я и сам знаю. Поэтому чаще спрашиваю что-нибудь другое:
– А Инженер ведь вернулся из Осетии? Правда, вернулся?
Тут папа очень удивляется, а молчание снова тяжелеет.
– Не надо об этом на ночь глядя, – шепчет папа медленно, глядя на меня. И вдруг спрашивает: – Русь, а откуда ты знаешь, что Гарин…
Но я обычно уже сплю, поэтому не могу ответить.
Тогда папа берёт свой берет и тихонько уходит обратно на кухню. Это значит, что Гарин не вернулся. Почти как Руслан – только Руслан рядом остался, а Инженер – нет.
А иногда я ничего не спрашиваю и только говорю:
– Я – твоя вторая рука.
А папа отвечает:
– Конечно.
Или даже:
– Ну конечно.
А иногда даже:
– Разумеется, Русь! – и улыбается.
И это значит, что всё точно в порядке.
АРБУЗ НАДО НЕСТИ ВДВОЁМ.
Это совершенно точно.
Мы с папой его купили на рынке и несли домой.
Мы совершенно не собирались его покупать, но он был такой красивый –
