местечко для кладки яиц и принялась активно грызть мощными челюстями землю. Измельчив верхний слой грунта, она сгребает его под себя мощной головой, словно ковшом экскаватора, – кучка земли быстро растет, и очень скоро майке приходится работать, свешиваясь в глубину увеличивающейся на глазах норки. Когда земли набирается слишком много, жук ножками откидывает ее подальше. Но вот нора готова, и майка, немного отдышавшись от столь трудоемкой работы (видно, как тяжело вздымаются бока ее массивного брюшка), опускается в прохладные недра и откладывает яйца.
Их количество превышает несколько тысяч, и это вовсе не предел для майки! Но такая щедрость вполне объяснима – появляющимся из яичка подвижным триунгулинам (а именно так называют первую личинку) надо обязательно повстречать на своем жизненном пути пчелу-антофору. Есть у этих жуков такая примета: не повстречаешь антофору – пропадешь! Потому личинки, только-только покинув материнское гнездо, спешат занять свои наблюдательные посты в ожидании пчел на разных цветах – одуванчике, ромашке. Повинуясь слепому инстинкту, карабкаются малыши на высокие стебли растений и веточки кустарников. Достигнув цветка и убедившись, что выше забраться уже некуда, личинка успокаивается и замирает.
Стоит только на цветок опуститься антофоре, как личинка тут же забирается на ее мохнатое брюшко и прячется в густых волосках. Порой случается так, что на цветок садится медоносная пчела или шмель. Триунгулин, не делая никаких различий, охотно прицепится и к этим насекомым, но, оседлав живой «самолет» и уносясь прочь с цветка, он заведомо обречен на гибель, так как без гнезда единственного рода пчел неспособен дальше развиваться. И только многочисленное потомство в состоянии компенсировать этот слепой инстинкт – даже если погибнут сотни, останутся еще сотни и сотни личинок, которые смогут найти свою заветную антофору.
Триунгулин будет везде странствовать со «своей» пчелой, ожидая, когда антофора выкопает норку и построит там ячейку с медом. И в тот момент, когда пчела опускает брюшко в подготовленную ячейку, откладывая яичко, личинка соскальзывает прямо на это яичко и вместе с ним сплавляется на вязкую медовую массу. Пчела, совершенно ничего не подозревая о подлой диверсии триунгулина, со спокойной совестью запечатывает воском ячейку, чтобы заняться построением следующей. Активная личинка поедает свой живой плот – яичко антофоры, линяет, превращаясь в малоподвижную личинку, напоминающую своим внешним видов личинку известной нам бронзовки, и начинает питаться медом. По мере уменьшения медового запаса она будет взламывать все новые и новые ячейки, поедая мед и обреченное на гибель потомство пчелы.
Но вот наступает момент линьки, и наша личинка превращается в малоподвижную псевдохризалиду, которая вновь преобразуется в достаточно активную личинку, своим обликом напоминающую вторую личинку майки. С наступлением осени она окукливается прямо в сотах антофоры и проводит
