кабальеро и торчишь во французской дыре, да еще и вкалываешь в этой вшивенькой лавке?
– Она не вшивенькая! – возразила уязвленная Нати. – У дедушки хороший оборот, и если бы он так не боялся рисковать…
– Да я не про то! Ты ведь знатная сеньора!
– Дедушка Жан Жак тоже дворянин…
– Он-то сам выбрал такую судьбу! Видно, не мог во Франции разбогатеть никак, вот и отправился искать удачи в Новый Свет! А ты была совсем малышкой, все решили за тебя. А твоя мать, похоже, была просто редкостной дурой!
Теперь подскочила Нати.
– Почему это дурой?!
– Она же после смерти мужа стала хозяйкой и главной наследницей! Надо было остаться в Испании, а не тащить тебя за моря и страны! Если уж так не жилось среди испанцев, взяла бы денежки да вернулась во Францию. С деньгами любая родня примет! А если нет – прожила бы и без родни. С деньгами везде хорошо.
Мама в их семье была кем-то вроде святой великомученицы: она бежала от жестоких испанцев, спасая ее, Нати, и умерла от тягот нелегкого пути. Дора постоянно нахваливала свою умершую хозяйку – какой та была нежной и доброй и какой послушной, не то что ее своенравная дочь, видать, дурная испанская кровь сказывается. Взглянуть на прошлое с другой стороны Нати и в голову не приходило. А ведь действительно, останься они в Испании, сейчас бы…
Нати вспомнила то, что редко теперь вспоминала, точно старый запутанный сон. Темные гулкие длинные коридоры… журчание струй фонтана… французская песенка мамы… сильные руки, подхватывающие ее, визжащую… мужской голос, приговаривающий: «Ах ты, моя Чио, проказница!» Если судить по рубиновому ожерелью, они были очень богаты. А может, мама привезла сюда, кроме драгоценностей, еще и деньги?
Или после смерти отца ее выгнали злые родственники? Нати помнила лицо женщины: недоброе, с вечно поджатыми губами. Где бы она ни встречала Нати, всегда за что-нибудь ее ругала – кажется, она приходилась ей тетей. Сестра отца? Жена его брата? А еще там был мальчик, почти взрослый мальчик, тоже родственник… как же его звали?
Нати была готова поклясться, что Карла просто читает ее мысли – подруга сказала деловито:
– Знаешь, что бы я на твоем месте сделала? Хорошенько расспросила деда и эту безмозглую черномазую. Пусть выложат все, что знают и помнят. Не может быть, чтобы твоя мать приехала сюда совсем без денег – ведь чем-то же она заплатила за проезд?
– Дедушка заплатил, – сказала Нати. Об этом Жан Жак напоминал ей при случае и без всякого случая – тоже.
– Уверена, он прикарманил все, что твоя мать привезла с собой!
– Даже если и так, – нерешительно возразила Нати, – он ведь столько лет меня растил и кормил…
– Ой, брось! Много ты его объела? Да и все уже давно отработала в лавке. Разве он платит тебе жалованье? Нет? А будь ты какой-нибудь посторонней Мэри-Сью, ему бы пришлось это делать! А знаешь, что бы я сделала еще? Забрала бы все, что привезла с собой мать (если твой дед еще не растратил), да и махнула бы в саму Испанию – а вдруг там что от твоего наследства осталось?
– Но
