лице Эдварда Боншоу Пепе, возможно, обрел достойного противника этих двух старых иезуитских священников – то есть сумасшедшего, но смелого воителя, который мог бы бросить вызов самой сути миссии в «Niños Perdidos».
Действительно ли молодой схоласт поблагодарил Господа за то, что назвал «полным погружением» в необходимость спасти двух брошенных детей? Неужели американец действительно считал детей свалки кандидатами на спасение?
– Мне жаль, что я не поприветствовал вас должным образом, сеньор Эдуардо, – сказал брат Пепе. – Lo siento, bienvenido[8], – восторженно добавил он.
– ¡Gracias![9] – воскликнул фанатик. Сквозь вымазанное сажей лобовое стекло они оба могли разглядеть небольшое препятствие впереди на повороте; грузовики объезжали что-то. – Смертельный случай на дороге? – спросил Эдвард Боншоу.
Вороны и драчливая стая собак сражались за какую-то невидимую мертвечину; когда красный «фольксваген-жук» подъехал ближе, брат Пепе подал звуковой сигнал. Вороны разлетелись, собаки разбежались. На дороге осталось лишь пятно крови. Жертва дорожного происшествия, если это была ее кровь, исчезла.
– Все съели собаки и вороны, – сказал Эдвард Боншоу.
Еще больше восклицаний об очевидном, подумал брат Пепе.
Хуан Диего вдруг заговорил – мгновенно проснувшись от долгого сна, который, строго говоря, не был сном. (Это было больше похоже на видения, порожденные воспоминаниями, или наоборот; это было то, чего ему не хватало с тех пор, как бета-блокаторы украли его детство и столь важные для него первые годы юности.)
– Нет, это не смертельный случай на дороге, – сказал Хуан Диего. – Это моя кровь. Она капала с грузовика Риверы – Диабло не все успевал слизывать.
– Вы что-то писали? – спросила Хуана Диего Мириам, властная мать.
– Похоже на что-то чернушное, – сказала Дороти, дочь.
Два их не совсем ангельских лица смотрели сверху на него; он знал, что они обе уже побывали в туалете и почистили зубы – их дыхание, в отличие от его собственного, было весьма свежим. Стюардессы суетились в салоне первого класса.
«Катай-Пасифик 841» шел на посадку в Гонконге; в воздухе стоял незнакомый, но приятный запах, определенно не от basurero в Оахаке.
– Мы только собирались разбудить вас, как вы сами проснулись, – сказала ему Мириам.
– Вы же не хотите проспать кекс с зеленым чаем – он почти так же хорош, как секс, – заметила Дороти.
– Секс, секс, секс – хватит секса, Дороти, – сказала ее мать.
Хуан Диего, отдавая себе отчет в том, как, должно быть, скверно пахнет у него изо рта, плотно сжав губы, улыбнулся обеим женщинам. Он мало-помалу начинал осознавать, где он и кто эти две привлекательные женщины. О да – я не принял бета-блокаторы, вспомнил он. Я ненадолго вернулся туда, откуда я родом! – думал он. Как же ему хотелось вернуться туда – до сердечной боли.
А что это такое? У него была эрекция в этом
Извините, добро пожаловать
Спасибо!
