конечно, что странница родилась в этой хижине. Но чем она занималась в своей жизни? Наверное, не одним доением коз и приготовлением сыра?». Они заметили также, что мысли незваной гости часто уносятся куда-то далеко и каждый раз, словно приходя в себя, она тяжело и печально вздыхает. Наконец странница встала из-за стола. Она приветливо поблагодарила хозяев за оказанное ей гостеприимство и направилась к двери. И вдруг бедная женщина показалась виноградарю такой жалкой, одинокой и несчастной, что он сказал:
– Если я не ошибаюсь, то, взобравшись вчера ночью к этой хижине, ты вовсе не думала так скоро оставить ее? Если ты действительно так бедна, как кажется, то, вероятно, надеялась провести здесь оставшиеся годы жизни. А теперь собираешься уйти, потому что я и моя жена поселились в этой хижине?
Старуха не стала отрицать, что он угадал ее желание, однако добавила:
– Эта хижина, стоявшая столько времени заброшенной, принадлежит тебе столько же, сколько и мне. Я не имею никакого права выгонять тебя отсюда.
– Но ведь это хижина твоих родителей, – ответил виноградарь, – и у тебя, конечно, больше на нее прав, чем у нас. Кроме того, мы молоды, а ты – стара. Поэтому оставайся, а мы уйдем отсюда.
Услыхав это, старуха крайне удивилась. На пороге дома она обернулась и уставилась на виноградаря, как бы не понимая, что он сказал. Но тут в разговор вмешалась молодая женщина:
– Если мне позволено будет сказать свое мнение, – обратилась она к мужу, – я попросила бы тебя спросить эту старую женщину, не пожелает ли она взглянуть на нас как на своих детей и не захочет ли остаться здесь, чтобы мы могли заботиться о ней. Что за польза ей, если мы уступим эту хижину и оставим ее одну? Для нее было бы ужасно жить одиноко в горах. Это означало бы обречь ее на голодную смерть.
Тут старуха подошла близко к хозяевам хижины и испытующе взглянула на них.
– Отчего говорите вы так со мною? – спросила она. – Почему оказываете мне столько сострадания, ведь вы чужеземцы?
– Потому, что мы сами встретили однажды в жизни великое сострадание, – ответила молодая женщина.
Таким образом старуха поселилась в хижине виноградаря и вскоре близко подружилась с молодой четой. Однако она никогда не говорила им, откуда пришла и кем была в прошлом. И они понимали, что ей бы не понравилось, если бы они стали ее расспрашивать.
Однажды вечером, когда они втроем сидели на большом плоском обломке скалы, лежавшем перед хижиной, и ели свой ужин, они увидели старика, поднимавшегося по тропинке. Это был человек высокого роста, крепкого телосложения, широкоплечий, как борец. Лицо его имело мрачное, жестокое выражение. Лоб резко выступал над глубоко запавшими глазами, а линии рта словно таили разочарование и презрение. Он имел военную выправку и отличался быстрыми, резкими движениями. Одет был старик довольно просто, и виноградарь, завидев его, подумал: «Наверное, это старый легионер3, получивший
Легионер – солдат из легиона. Легион у древних римлян – отряд войск, основная боевая единица, полк, состоявший из трех тысяч пехоты и трехсот всадников.
